Елена Дымченко - Шаман. Возвращение. Часть третья

На его просьбу уйти пораньше она лишь обречённо махнула рукой:

– Иди уже, завтра не опаздывай!

Когда Иван зашёл в дом, гостья уже вовсю распивала чай с хозяйкой. Небольшого роста, сухонькая старушка с озорными, как у молодой, глазами с нескрываемым любопытством разглядывала «приёмыша» своей двоюродной сестры Нинки.

– Здравствуйте! – поздоровался с улыбкой Иван.

– Доброго дня! – певучим голосом ответила гостья.

Её лицо как будто осветилось от улыбки, стало моложе и ещё милее.

«Ох и хороша, наверное, была в молодости!» – промелькнуло у Ивана в голове.

– Ну, давай знакомиться, родственничек, – кивнула она. – Меня можешь бабой Светой звать, меня все так кличут.

– Очень приятно, – улыбнулся он, – а меня Иван.

– Да знаю, знаю. Мне Нинка про тебя все уши прожужжала, – она с улыбкой покосилась на сестру.

– Ладно тебе, Светка, брехать-то, – смутилась Нина Петровна. – Прям и прожужжала.

– А то нет? – поддразнила её снова баба Света.

Нина Петровна запальчиво произнесла:

– Это я-то прожужжала? Да ты мне слова сказать не даёшь, всё про Дружка свово рассказываешь, вон аж слюной изошлась вся.

Баба Света улыбнулась:

– Да, ладно тебе, Нинка, не кипятись, я же ничего плохого не сказала. Думала, мы с тобой посидим мирком, поговорим ладком, а ты шумишь. У меня дома вон свой Чапаев есть, чуть что – шашкой машет и кипятком кипит. Думала, хоть у тебя отдохну от шума-то.

– Стёпка-то? – с улыбкой покачала головой Нина Петровна. – Да, твой Стёпка боевой…

– Что петух! – согласилась баба Света и, переглянувшись, обе сестры захохотали.

Иван с улыбкой за ними наблюдал.

«Какие они милые, однако, настоящие», – подумал он.

– Ой, Ванюша, заболтала меня сестрёнка, ты ж голодный. Давай-ка, садись.

Нина Петровна соскочила со стула и налила Ивану большую тарелку наваристого борща. Дух по кухне пошёл такой, что у того сразу слюнки потекли.

– Спасибо, – схватился он за ложку.

– Ой, хлебушка-то, хлебушка, – суетилась хозяйка.

– А вы со мной? – не в силах оторваться от борща, спросил сестёр Иван.

– Да мы уже поели, – махнула рукой баба Света. – Вот теперь чаёвничаем.

Нина Петровна вышла из кухни и Иван, чтобы поддержать разговор, спросил у бабы Светы:

– А что за дружок такой, если не секрет?

– Ой, – оживилась та, – собака это наша. Ну как наша… – замялась она, подбирая нужные слова. – Приблудился и живёт вот сейчас у нас.

Баба Света, вспомнив встречу с Дружком на тропинке, беззвучно засмеялась:

– Как вспомню, как Стёпка-то его испугался, думал, он меня съесть хочет, так смех разбирает. А я-то сама хороша, захожу в сарай, а там Дружок кость глодает, а я ж подумала, что он Стёпку мово доедает…

– Да вы что! Такая большая собака? – удивился Иван.

– Ой, сынок, большая. Я когда увидела, сначала подумала – медведь, такой огромный. У нас-то таких собак сроду не видывали.

– Интересно… – покачал головой Иван. – Откуда ж он тут такой взялся?

– Да вот и мы головы ломали, а тут к нам инженер московский приехал, так он его и признал. Говорит, собака-то его брата. Разбился тот на машине, а пёс его где-то почти год блудил и к нам вот пришёл.

– Надо же, – снова удивился Иван. – Это как же он с самой Москвы сюда пришёл?

– Да нет, брат его в этих местах был по каким-то своим делам, в аварию здесь и попал, бедолага, – вздохнула баба Света.

– Да, жизнь… – поддержал её Иван и помрачнел лицом.

Баба Света участливо заглянула ему в глаза:

– А ты-то… – начала неуверенно она, – совсем ничего не помнишь?

– Нет, баба Света, не помню, – вздохнул он. – Вот, правда, сегодня в Рябово молоко с фермы отвозил. Было у меня ощущение, что бывал я там раньше. Дорога, сам агрокомплекс показались знакомыми.

– А, может, и бывал! – оживилась баба Света. – Ты бы по деревне походил, может, кто признает тебя.

– Да, я тоже так подумал. Вот завтра молоко опять повезу – заеду.

– Заедь обязательно, – похлопала его по руке баба Света. – А ведь этот рябовский комплекс хозяин Дружка нашего строил. Он, как и его брат, тоже инженером был.

Баба Света с трудом ковыляла от автобусной остановки, тяжёлая сумка оттягивала руку. Сестрица насовала ей гостинцев, от которых отбиться так и не удалось. Обид-то, обид сразу сколько, можно подумать, что она с голодных краёв приехала. Даже куртку Ванину ей всунула, ему, говорит, коротковата, а твоему Стёпке как раз будет.

Открыв калитку, баба Света зашла во двор и с облегчением опустила сумку на землю. Уж очень затекла у неё рука от такой тяжести. Дружок, лежащий у крыльца, увидев её, лениво потянулся, встал и не спеша подошёл.

Она протянула руку и погладила его по голове:

– Ну, Дружок, привет, как вы тут без меня?

Дружок, никогда не проявлявший особого интереса к её вещам, вдруг кинулся к сумке и в каком-то исступлении начал обнюхивать дарёную куртку, лежащую сверху.

– Что ты там нашёл? – удивилась баба Света.

Взяв сумку, она направилась было к крыльцу, но, поскуливая и забегая то с одной стороны, то с другой, пёс не давал ей сделать и шагу.

Дед Степан, вышедший на крыльцо, с любопытством за ними наблюдал:

– Ага, явилась, гулёна. Что-то Дружок там у тебя унюхал.

– Да вот не знаю, пройти не даёт… – пожала плечами озадаченная супруга.

– Ты где была-то? – язвительно спросил дед Степан. – Щас тебя Дружок-то на чистую воду выведет…

– Тьфу, леший, опять за своё! Уймись уже! – начала злиться баба Света. – У Нинки была, сам же знаешь.

– А что так долго? – продолжал допрос задержанной дед Степан.

– Да заболталась с Иваном, приёмышем её, – ответила она, мелкими шажками приближаясь к дому.

Дружок не отставал, кружа вокруг и поскуливая, он не отходил от неё ни на шаг.

– Что это с ним? – добравшись, наконец, до крыльца и сев рядом с мужем, спросила баба Света.

Она поставила сумку рядом и Дружок сразу же сунул туда свой нос.

– Чует врага! – высказал свою версию муж.

– Да ну тебя! – шутливо замахнулась она на него.

– Ну чё там за приёмыш, рассказывай! – закручивая самокрутку, спросил дед Степан.

– Хороший парень, жалко-то как… – вздохнула баба Света, поправляя сбившийся платок. – Это ж надо, ничего не помнит…

Дружок с сумки вдруг переключился на её юбку и водил носом как сканером, обнюхивая каждый сантиметр. При этом его возбуждение только возрастало.

Баба Света изумлённо за ним наблюдала:

– Да что он меня нюхает-то всё? – высказала она своё удивление.

– Да вот и мне интересно, – не преминул вставить дед Степан, – об кого ты юбкой-то своей обтиралась?

Баба Света закатила глаза:

– Вот, ей-богу, надоел, чёрт старый! С чего у тебя опять обострение-то?

– Да вот странно, ты к Нинке в Бугры, а этот твой малахольный тоже по делам куда-то укатил… – подозрительно сверля жену глазами, высказался о наболевшем дед Степан и язвительно добавил: – Расфуфыренный такой, как петух. Вышагивает, едрёна-матрёна, прямо жених…