Елена Вербий - Музейные ценности

Поезд остановился. Из девятого вагона на платформу начали выходить пассажиры. Они вытаскивали большие чемоданы, прощались с проводницей и неспешной толпой текли к большим дверям вокзала.

Последним вагон покинул крепкий хорошо сложенный парень лет тридцати. Был он чуть выше среднего роста, сероглаз, с коротко стриженными тёмно-русыми волосами. Впалые щёки слегка вытянутого лица покрывала лёгкая щетина. Н ос, пожалуй, был слегка длинноват, но общего впечатление не портил, как и чётко очерченный крупный рот.

На перроне парень натянул на голову чёрную вязаную шапку, надвинул её на лоб до бровей и застегнул молнию на короткой видавшей виды рыжей дублёнке с когда-то белым, а теперь пожелтевшим воротником. Неторопливо закинул на плечо длинный ремень спортивной сумки с логотипом «Nike», вежливо сказал проводнице «до свидания» и пружинистым шагом устремился вслед за толпой на привокзальную площадь. Прежде чем спуститься с высокого вокзального крыльца, он остановился и огляделся.

Недалеко от него одна из пассажирок – бабушка-божий одуванчик, закутанная поверх куцей меховой шапочки шерстяным платком, тащила огромный чемодан. Она осторожно ступала по обледеневшей мостовой. Но вдруг поскользнулась, охнула, и неловко замахала руками, чтобы удержать равновесие, чемодан выпал из рук. Она споткнулась об него и непременно упала бы, если бы парень в дублёнке не подскочил и не поддержал.

– Не ушиблись? – спросил он заботливо и поднял чемодан. – Куда прикажете доставить?

– Эх, ты, – удивилась старушка, – прикажу… До такси донеси, если не трудно.

–Не трудно. Рад помочь, – парень галантно согнул локоть, предлагая женщине опереться.

Та просунула руку ему под мышку, засеменила рядом и, с интересом поглядывая снизу вверх, поинтересовалась:

– Это откуда ж ты такой взялся?

– Издалека, – ответил он.

–Редкость по нынешним временам, чтоб помогать в радость, – заметила старушка. – Дай тебе, бог, здоровья и удачи в делах.

– Вот за это, спасибо. Удача никогда не лишняя, – улыбнулся парень.

Не стоянке он махнул рукой водителю, чтоб открыл багажник, и погрузил в чемодан в недра автомобиля.

– Ну, прощайте, берегите себя, не падайте больше, – он развернулся уйти, но старушка из машины окликнула:

– За кого молиться-то, помощник? Как звать тебя?

–Тимофей, – откликнулся парень и помахал рукой вслед отъезжающему такси.

Он снова огляделся. В этом городе придётся жить и работать месяца два или три. Больше в его планы не входило. Предстояло определиться с жильём и работой, познакомиться с людьми, оценить обстановку. Как там по телеку: «Интриги, скандалы, расследования»? У него тут будет собственная «Программа «Максимум». Тимофей чуть не засмеялся в голос от этих мыслей. Зря говорят: один в поле не воин. Ошибочка. Это, смотря, кто воюет. А всё ж хорошо на свободе без постоянного надзора, без ежедневных утренних построений, поверок и проверок, без ценных указаний и моральных зуботычин. Сам себе хозяин. Пусть недолго, а всё ж воля!

Место, однако, какое неприветливое. Тим потёр подбородок и, разглядывая площадь, понял, что город ему не нравится. Всё вокруг навевало тоску: хмурая зимняя погода, ковёр из мусора под ногами и шныряющие вокруг бродячие псы. Он поднял воротник, сунул руки в карманы дублёнки и направился к остановке автобуса.

Похоже, городу приезжий не понравился тоже. Всё окружающее транслировало: «Проваливай!» ― неприязненные взгляды горожан, унылый пейзаж с понурыми берёзами вокруг площади, чьи перекрученные искорёженные стволы делали деревья похожими на нелепых танцовщиц.

Проехав пару остановок и сверившись с картой в смартфоне, Тимофей решил пройти пешком остаток пути до общежития, где заранее арендовал комнату.

Даже уличные собаки чувствовали настроение города, равнодушно не замечая местных, они мгновенно опознавали в Тиме чужака и с гавканьем кидались к нему. Тимофей не считал себя знатоком кинологии, но к собакам относился со спокойным превосходством. Обычно животные это чувствовали и Тима не трогали, но не местные псы. Дважды столкновения так обострялись, что иного способа защититься, кроме демонстрации силы, не было. В первый раз три хвостатых бродяги увязались следом, облаивая прохожего, а самый шустрый сунулся было тяпнуть сумку, свисающую с плеча. Тим тут же двинул его кулаком в нос. Пёс заскулил и отстал, его товарищи разбежались.

На пустыре, за которым находилось общежитие, Тимофея окружила стая в десяток голов. Вожак выделялся сразу не столько размерами, хоть и был крупнее остальных, сколько поведением. Чёрный с коричневыми подпалинами на широкой груди, мощный похожий на ротвейлера пёс злобно оскалился. Тимофей сбросил с плеча спортивную сумку, приготовился, не обращая внимания на брехню остальных собак и глядя прямо в умные тёмные глаза вожака. Прямой взгляд ― вызов, это каждый знает. Но пёс не торопился нападать, сканировал врага, надеясь почуять страх. Но человек не боялся, излучал скорее угрозу. Значит не добыча ― враг. И сильный. Может и не нападать? Может лучше отступить?

– Ну, давай, собачка, ― подзадорил Тим, ― прыгай, мне как раз в ветлечебницу надо, вот ты и поможешь.

Но вожак уже и скалиться перестал, только рычал тихо с угрозой, мол, я ещё не отступил, ещё готов к атаке. И тогда Тим резко вскинул руку: «Ну!»

Пёс рванулся вперёд. Прыгнул. Тимофей двигался, не размышляя, его движения, выверенные, отработанные тысячами тренировок были чёткими и неотвратимыми: отступить в сторону, развернуться, схватить за лапы, резко дёрнуть, скрутить. Визг покалеченного животного разогнал стаю. Никто не бросился на помощь поверженному вожаку. Тяжёлое тело рухнуло на грязный снег.

– Извини, брат, ― покаялся Тим, склоняясь над псом, ― не хотел так сильно. Ты не волнуйся, я тебя тут не брошу.

Глаза кобеля застилали настоящие слёзы. Он силился подняться на переломанные лапы, в горле клокотало рычание, похожее на рыдания.

– Сейчас, друг, потерпи немного, ― негромко сказал Тимофей. Он перекинул через голову длинную ручку спортивной сумки с вещами, опустился на корточки и постарался ловчее подхватить собачье тело, так, чтобы не причинить дополнительных страданий. ― Ну, ты и слон, дружище, ― пропыхтел он, поднимаясь. ― Надо было кого полегче поискать: котёнка там или кутёнка, ― приговаривал Тим, направляясь к дороге. ― Ты понимаешь, ― продолжал он разговор со своей ношей, ― у собак самое слабое и болезненное место ― суставы лап. Знал бы ты, что я это знаю, поостерёгся б так впрямую прыгать.

Кобель, словно понимая, что ему помогают, больше не скалился, только подёргивал лапами и скулил.