ДМИТРИЙ ВАГНЕР - ВОСЕМЬ ВИНОГРАДНЫХ КОСТОЧЕК. Детективный роман о черной магии

Он указал в сторону берега.

– Пойдемте туда. Подальше от чужих глаз.

Несколько минут оба шли молча. Аарон не представлял, с чего начать разговор. Андервуд дал понять, что Нуабель его территория и, как видно, закономерно считал себя хозяином положения. Он подал голос, как только они вышли за пределы асфальтовых дорог и тротуаров, вне досягаемости любопытных, кто мог (а вероятно, так и было) подглядывать за ними из глубины домов.

– Если хотите знать, я за вас переживал.

Любезностью тут врядли пахло. Андервуд просто прощупывал почву.

– Я, если честно, так и не понял, чего мне ждать. – Сказал Аарон, и пожал плечами. – Слабо верится в паранормальные чудеса.

Они все глубже уходили в лес. Деревья по сторонам становились выше, и Аарон несколько раз проваливался в неглубокие ямки, скрытые в густой траве. Одно только радовало, что слева, со стороны озера, все еще простиралось открытое пространство.

– Сюда, – Андервуд проигнорировал реплику. Он резко свернул влево, в сторону озера и поманил его за собой.

Аарон почти бежал следом, едва успевая смотреть под ноги.

– Очень зря. – Сказал Андервуд. – Но доказывать обратное я не буду. Отрицание опасности не уменьшает ее вероятности. Если хотите вернуться домой придется быть на чеку.

Они пробрались к самой воде и пошли по узкой, свободной от камней песчаной полоске навстречу восходящему солнцу. Чайки, пролетающие над головами, кричали резкими скрипучими голосами, как будто хотели о чем-то предупредить.

Впереди, примерно в двухста метрах, в воздух взметнулось удилище. Оно было таким огромным, а человек державший ее, таким маленьким, что на фоне белого неба, вместе в этот момент они напоминали бегущую по циферблату секундную стрелку.

– Скажу прямо, – сказал Андервуд, – Мне не по душе история с Ивонн Шнайдер. Будь она хоть трижды звезда. Я ее предупреждал.

Аарон повернулся к нему, в надежде определить, насколько эмоции написанные на лице этого копа, соответствуют недовольству, сквозившему в его голосе. Но тот упорно смотрел вперед.

– Неделю назад, когда мы встретились со Шнайдер, я потратил два часа, чтобы вспомнить подробности тридцатилетней давности. И вы должны понимать, что тратить законный выходной на подобную ерунду я не собираюсь. Обычно в это время я бегаю, но в качестве одолжения подарю вам один час, чтобы закрыть эту тему навсегда.

Андервуд внезапно остановился. От неожиданности Аарон проскочил вперед, развернулся к нему в пол оборота и сказал:

– Да. Я согласен. Благодарю.

Андервуд оглядел его снизу вверх, придирчиво, как будто искал недочеты во нешности. Даже в застиранной спортивной форме он казался, во многом благодаря ровной осанке и выставленному вперед шраму на подбородке, куда более значительным, чем Аарон. Наверное так бывает всегда: кто-то просит, кто-то дает, и между ними легко заметить разницу.

– Уверены? – спросил Андервуд. Он сощурился, словно хотел улыбнулся, но решил пока не спешить. – Слушайте внимательно. Я повторять ничего не буду.

Аарон сделал вид, что поправляет лацкан пиджака, а тем временем сквозь ткань нащупал диктофон. Нажал кнопку записи, она была скраю, на самом верху.

– Только имейте ввиду, – сказал начальник полиции – не будет никаких имен. «Дело о скелете», за которым охотилась ваша подруга, закрыто четверть века назад. Материалы исчезли. Остались газеты в архивах, и я знаю не больше, чем вы можете раскопать сами.

– Можно вопрос? – спросил Аарон.

– Ну…

– Почему Ивонн обратилась к вам?

Андервуд ответил не сразу. Раздумывая над ответом он казался смертельно уставшим.

– Давайте по-порядку, хорошо? – сказал он. – Сначала история, потом вопросы…

Они двинулись вдоль берега и долго шли без остановки.

Песок заглушал шаги. Иногда под ногами хрустели пустые ракушки. Эмос Андервуд вел рассказ неспеша, взвешивая каждое слово:

– Пятнадцатого ноября восемьдесят шестого в районе Флёдстранд, на юго-западе Нуабеля, житель многоквартирного дома – дальнобойщик по имени Оскар Келли – обнаружил на чердаке скелет человека. Нетронутой осталась кисть левой руки. Линия жизни на ладони аномально закрутилась в спираль. Мужчина был слишком напуган и чтобы дождаться приезда полиции спустился к себе в квартиру. На допросе выяснилось – на чердак он пошел искать своего сына, который неделю не ночевал дома, а прямо над квартирой у парнишки с друзьями имелось укромное место для сборищ. Впрочем, они были по всему городу, эти укромные места на чердаках. Мы проводили там все свое время с двенадцати лет до окончания школы, а еще на стройках и в подвалах. Чердаки стали закрывать после пожара в восемьдесят восьмом в доме на проспекте Свободы, где по сей день первый этаж занимает отделение «Свисса Банк». Говорили, бродяга развел костер, хотел вскипятить воду, а сам тут же помер. В полиции долго ломали голову, чей скелет. Однозначно, дело пахло убийством – кости свежие, одного-двух дней от роду. Да при том детские. И тянулась вся эта котовасия до тех пор, пока Оскар Келли не вспомнил, что мальчишке снимали слепки зубов. Все сошлось. Скелет принадлежал его сыну. Саймону Келли.

Когда Эмос Андервуд назвал имя мальчика, он посмотрел куда-то вдаль на воображаемую точку в пространстве. Иногда такой взгляд называют пустым. Но дальнейшие слова начальника полиции лишь подтвердили вывод (и не один, если на то пошло), который Аарон сделал, в ту же секунду.

То была не пустота.

Каким-то образом имя Саймона Келли задевало прожженного копа – человека того типа, о которых все думают, что чувства совсем не про них.

– Некролог, – сказал Эмос Андервуд, – вопреки газетным традициям, напечатали на первой полосе. Огромная фотография в пол листа. Пятнадцатилетний пацан, в желтом поло, челка на правую сторону, волосы выжжены солнцем, веснушки, улыбка в тридцать два идеальных зуба, кроме переднего резца, где не хватало кусочка эмали – квадратика, ровно того размера, куда мог поместиться зубец от вилки.

На статью обратил внимание начальник полиции – Догерти. Его сын Роджер пропал весной восемьдесят шестого года. Город несколько месяцев стоял на ушах.

После находки на чердаке, все завертелось по новой – шерстили притоны; на улицах средь бела дня крепкие ребята в солнечных очках хватали бандюг, волокли в машину без номеров. В пути, с мешком на голове, допрашивали, угрожали в лесу закопать.

Саймон Келли был дружком Роджера Догерти.

Его убийство не было совпадением.

Весной восемьдесят шестого они кое-то натворили.

Андервуд замолчал. Они шли средним шагом, не очень быстро и не очень медленно, ровно так, как было необходимо, чтобы вести неторопливый рассказ.