Равенна Ло - Восьмиконечная

– Нужно было тебя связать узлами ходзё-дзюцу, всегда знал, что пластиковые стяжки – чушь собачья.

Не знаю, о каких узлах он говорит, но это явно что-то малоприятное.

– Так и зачем мы здесь? – мое решение сменить тему было напрасным, его улыбка испарилась и снова передо мной возвышалась безэмоциональная стена.

– Вообще-то я вез тебя не в парк, но ты так сильно меня взбесила, что я решил тебя здесь закопать. Потом, правда, передумал, остановился на стоянке, чтобы вытащить тебя из багажника и посадить обратно в салон, но ты меня ударила и побежала, как чумная в лес. Теперь я снова думаю, что хочу тебя здесь закопать, – сложно понять по его равнодушной интонации, шутит он или говорит правду. Сарказм это, дерзость или что это вообще такое? Я просто молча смотрела на него, в полном непонимании – стоит ли на это что-то отвечать. Только сейчас, когда сердце не отбивало чечетку в груди после пересечения местности, я почувствовала жгучую боль в ногах. Адреналин рассеялся вместе с моим обезболивающим эффектом, я поняла, как сильно изранила ступни, пока бежала по лесу босиком. Казалось, вечность прошла в молчании, пока мы стояли и смотрели друг на друга. Он молча подошел ближе, почти вплотную ко мне, вздохнул и подхватил на руки. Из-за его непредсказуемого поступка пропал дар речи, я даже не пыталась вырваться.

– Что? Что ты делаешь?

– У тебя ноги в крови, – он взглянул мне в глаза и крепче обхватил талию, – безрассудная…

Что? Как мне себя вести? Только что я убегала от него через весь лес, а уже сейчас он несет меня на руках. Я не хочу обнимать его, он и так слишком близко. Поэтому слегка облокотившись к его плечу, я отвела глаза, чтобы не встретится с ним взглядом. Может, было бы верным решением поблагодарить его за чуткость, он заметил, что я испытываю боль. Но ведь если бы не его чудовищные поступки – этой ситуации вовсе бы не случилось. Значит, мы в расчете. Нет. Никакого расчета. Значит, теперь, будем считать, что он искупил вину. Он совершил ошибку – он ее исправил. Мой характер не подарок – но это не повод душить меня, закрывать в багажнике или даже кричать на меня.

Он нес меня через весь лес по протоптанной тропинке, и его дыхание даже не сбилось, будто я вешу – ничего.

– Как ты на удивление молчалива, в поездке стоило помолчать точно так же, когда я тебя об этом просил.

Его фраза не звучала, как претензия, скорее как «ну вот, я же говорил, а ты не слушала».

– Молчать, когда тебя везут в неизвестном направлении? Ты бы тоже позволил с собой так обращаться?

– Я не подслушиваю под дверью чужие разговоры, – Маркус снова взглянул на меня, в груди появилось небольшое чувство стыда за свой поступок. Действительно, ведь если не мое любопытство – ничего бы не было. Скорее всего, мы бы просто продолжили молча недолюбливать друг друга и язвить при любом удобном случае.

– Я не буду оправдываться. Мой поступок – ничто по сравнению с тем, что мне пришлось сегодня пережить из-за тебя.

В воздухе повисла напряженная пауза, только шелест листьев вокруг создавал ауру лесного гомона. Начало лета в Портленде выдалось особенно прохладным в этом году, ночами столбик термометра поднимался максимум до 8 градусов тепла. И хоть на улице сегодня было прохладно и ветряно, жар, исходящий от тела Маркуса, заставлял радоваться холодку ветра, пробегающего по моей спине и ногам.

– Так, – он сделал паузу, будто подбирая слова, – расскажешь, зачем подслушивала? Или придется тебя пытать?

– А тебе сегодняшних пыток мало?

– Я серьезно, Тейлор, зачем ты это сделала? – Маркус остановился и посмотрел на меня. Я поняла, что дальше мы не двинемся, пока он не получит ответы на свои вопросы.

– Не помню, чтобы мы переходили на дружественные обращения, – я замешкалась с ответом, Маркус молчал, давая понять, что ждет продолжения разговора. – Я искала тебя, зашла в студию, позвала, но ты не отозвался.

Это явно был не ответ на его вопрос. Но зачем я подслушивала – я и сама не знаю. Зачем? Это вышло само собой. Он по-прежнему смотрел на меня, даже не пытался что-то сказать или переспросить. Его просто не устраивал мой ответ, и он ждал, когда я удостою его чести – ответить честно. На секунду я отвернулась в сторону, чтобы не видеть его темных глаз, не знаю, в какой момент они начали вводить в меня в ступор. И почему я, словно провинившаяся школьница, должна оправдываться.

– Я не знаю, зачем я это сделала, ясно тебе? – буркнула, смотря ему в глаза. Маркус в удивлении приподнял бровь. – И ничего я не слышала. Все.

Он еще мгновение посмотрел на меня, а затем пошел дальше, так и не вымолвив и слова. К машине мы подошли, не проронив ни одной фразы. Маркус осторожно поставил меня около машины, открыл пассажирскую дверь и помог сесть. Достав из-под сиденья коробочку и бутылку с водой, опустился передо мной на корточки и протянул свою руку.

– Давай сюда ногу.

– Что? – я смотрела на него в исступлении, не понимая, зачем ему мои ноги. Валлес молча смотрел на меня, продолжая сидеть передо мной с вытянутой рукой. Я протянула ему правую ногу, он аккуратно слегка обхватил голень и облил мою кровавую ступню водой из бутылки. От неожиданности я вздрогнула.

Он что, собирается обработать мои раны?

Думаю, это неправда, я уже умерла, я лежу там, в лесу, все так же с распростёртыми руками. Я могла потерять сознание, как в офисе и это мне все чудится.

Он старательно промокнул куском бинта воду и открыл бутылочку с какой-то жидкостью.

– Сейчас будет немного жечь, – и начал обрабатывать глубокие раны. От резкой боли я зажмурилась и закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови во рту. Сжав кулаки, отвернулась и сжала челюсть, чтобы не издать ни единого звука. Маркус будто понял, что я чувствую, но не остановился.

– Я знаю, что это больно, но так точно не подцепишь никакой инфекции, – успокаивал он, даже не взглянув на меня. Из глаз скатились молчаливые слезы. Только этого мне здесь еще не хватало для завершения прекрасного вечера.

Казалось, он будет мучать меня вечность. Забинтовав обработанные ноги, он бережно переместил их с улицы в салон машины, положил на коврик под сиденьем мои туфли, которые я оставила в багажнике, и закрыл дверь. Я подогнула под себя колени, насколько это было возможно, развернулась всем телом к окну и откинулась на спинку сиденья, обхватив себя руками. Чувствовать себя отвратительно и беспомощно в такой ситуации – это не то, чего я хотела, но это то, что сейчас происходило со мной. В какой момент времени все пошло не так? Если бы не его вызывающие поведение и насмешки, я бы не стала подслушивать тот разговор, и ничего бы не произошло. Но раз уж все так случилось и мы уже здесь, нужно просто пережить этот день и выкинуть его из памяти.