Алёна Бессонова - Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой

– В Австралии! – воскликнул Роман.

Долженко приоткрыла один глаз и с интересом посмотрела на майора:

– Чёй-то тебя как иголкой кольнуло?

– В Австралии? Первое убийство из квартета КЕКС, Ксении Звягинцевой, произошло в Австралии!

Долженко недоверчиво повела плечами, но открыла второй глаз:

– Ну и что? Ой, не лепи бумагу к холодильнику, всё равно упадёт. Глупость!

– Да! – твёрдо заявил Роман. – Представляешь, там, в Австралии, за рулём мужик был, ихние джеки зуб дают! И если это тот же мужик, то пол убийцы мы установили. – Васенко игриво скосил глаза на эксперта, хихикнул: – Шучу, конечно! Зачем ему за тридевять земель таскать свой самовар? Но помечтать-то можно. Вдруг, когда убийца там был, ему понравились праворульные машины. Он вернулся и купил себе такую же. Сказочное предположение, но помечтать-то можно? Мотив? Может, ему ещё в школе не нравилось, как девчонки поют. Он вырос и всех перебил.

– Ну помечтай, помечтай! – совсем засыпая, промолвила Галина Николаевна. – Тогда и я помечтаю: убийцу вы никогда не найдёте, потому как психа ловить трудно. Они нелогичны и непредсказуемы. А из твоих мечтаний выходит, что он псих. Квартет, говоришь? А если у них каждому индивидуальные убийцы достались? Чего вы всех в один котёл суёте? – Долженко повернула голову к окну и напоследок вытянула из сморившего её сна фразу: – Хо-о-тя… Нет! Мало-о-вероятно…

Васенко нахмурился.

– Псих – это совсем нехорошо… – сам себе сказал Роман. – Пусть злодеев лучше будет четверо, на каждую по одному, чем один псих на всех…

Ольга стояла у окна и смотрела, как в свете уличного фонаря летят, чуть взвихряясь, крупные снежинки.

– Мишка, оторвись на минутку, пойди посмотри, какие хлопья. Первый снег! Как ты думаешь, он ляжет или растает?

Михаил, не поднимая головы от бумаг, ответил вопросом на вопрос:

– Ты колёса переобула или опять не успела?

– Записалась на завтра. – Ольга подошла к столу, положила ладонь на документ, занимавший внимание Исайчева. Михаил вскинул голову. – Кира вчера помогала укрывать клематисы. Меня, как назло, вызвал клиент, попал в ДТП. Я уехала в срочном порядке, она осталась копаться в саду до самого вечера. Простыла. Температура. Ей бы врача.

Исайчев поморщился:

– Какого врача, Копилка? У медиков, как и у ментов, все друг друга знают. Сейчас медицинская общественность уверена – хирург Сибукова в отъезде. А после? Кирка сама врач, пусть самолечится, какая-никакая практика…

Ольга с грустью посмотрела на Михаила и уныло вымолвила:

– Она тоскует здесь. Хорошо хоть бояться перестала. Загрустила. Отец навещает редко – ты не позволяешь. Звонить ему сюда тоже запрещаешь. Киру надо чем-то занять.

Исайчев положил карандаш на стол, зацепил Ольгу за руку, подтянул ближе и, развернувшись, усадил к себе на колени.

– Оль, мне кажется или у Кирки действительно с Романом шуры-муры?

Ольга стряхнула со лба Михаила непослушную прядь волос, осторожно сняла очки, поцеловала во вдруг ставшие беззащитными дальнозоркие глаза мужа и тихонько сказала:

– Шуры-муры идут полным ходом.

Михаил зажмурился и, как давно его учила Копилка, втянул обеими ноздрями воздух – так он нюхал эмоции. Вокруг Ольги витал и сгущался запах новорождённого ребёнка. Распознавать по запаху эмоции была их семейная затея. Началось это однажды: Ольга для Михаила была неожиданной находкой. Она возникла в его жизни случайно, во время расследования одного необычного дела. Появилась не как известный в городе адвокат, а как свидетель 8 8 О знакомстве Михаила и Ольги можно прочесть в детективной повести Алёны Бессоновой «Пат Королеве». . Ему исполнилось тридцать, а свою половинку Исайчев к тому времени ещё не встретил. Михаил, конечно, знакомился с девушками – среди них были красавицы разных мастей. Чаще длинноволосые блондинки, попадались брюнетки и рыжие солнышки. Они радовали глаз, но не трогали сердце, а уж про душу и говорить нечего. Всё было мимо, мимо. Исайчев почти смирился со своей холостяцкой жизнью. Потихоньку начал вымерзать душой – и тут встретил Ольгу. Встретил и понял: именно её он ждал все эти годы. Михаил не мог объяснить, что за тихие радостные чувства бродили в нём тогда, но был уверен: нашёл, наконец нашёл давным-давно ожидаемое, без чего жизнь кособочилась и её надо было удерживать, как оползень.

Тогда Михаил больше не отпустил Ольгу. Она, к счастью, не противилась. Из них получилась хорошая, крепкая пара, но главное – они любили и доверяли друг другу. Обычно говорят, хорошая семья – это когда на место влюблённости с годами встаёт уважение. В их семье любовь и уважение сразу стояли рядом. Ольга не лезла в дела мужа, но, если Исайчев посвящал её в возникшие сложности, помогала с удовольствием. Её подсказки всегда были разумны, обдуманны и чаще всего попадали в цель.

Однажды, когда Михаил, расслабившись, лежал на диване и обдумывал неприятный поворот в очередном деле, Ольга присела рядом на краешек дивана. По её лицу Исайчев понял: она хочет что-то сказать, но не решается.

– Выкладывай, не томи. Чистосердечное признание облегчит вину. Ну-у-у…

Ольга погладила мужа по щеке и начала исподволь:

– Хочу поведать тебе, муж, о своём давнем увлечении… Дай слово, что не будешь смеяться.

Исайчев встревоженно взглянул на жену.

– Ой, да не бойся! – засмеялась Ольга. – Ничего преступного! Я всего лишь, помимо монет, стала коллекционировать запахи… И не просто запахи, а запахи эмоций…

Михаил привстал и уже с интересом спросил:

– Ну и?! Ну и?!

– Я заметила, то есть учуяла, что в момент эмоционального взрыва человек начинает выделять запахи…

Михаил хохотнул:

– Не только запахи… иногда и кое-что более неприятное…

– Фу, балбес! – нахмурилась Ольга. – Я серьёзно.

– Хорошо, – всё ещё улыбаясь, согласился Исайчев, – предположим. Тогда как, по-твоему, пахнет злость?

– Злость пахнет болотом и металлической стружкой.

Исайчев задумался, переваривая полученную информацию.

– Мне казалось, злость пахнет сероводородом, как в преисподней!

Ольга легонько отмахнулась:

– Ну уж, сероводородом! Сероводородом пахнет мужской грех.

Исайчев от неожиданного сравнения рассмеялся и даже чуть хрюкнул:

– Ну да, конечно! Изменить – всё равно что пукнуть прилюдно, такой же стыд и позор. А женский? С чем сравнишь женский грех?

Ольга ответила сразу, не раздумывая:

– С запахом домашней фиалки. Он такой вкрадчивый, фиолетово-розовый, игриво-глазастый…

Исайчев вспомнил, как однажды ему пришлось выезжать на труп известной распутницы, и действительно, в её жилище пахло фиалками. Потягивало густо, навязчиво. Михаил осмотрел все подоконники в квартире – фиалок не было, а запах был. Поинтересовался у прислуги, какими освежителями воздуха пользовалась их хозяйка. Оказалось, никакими. У неё была аллергия на химические дезодоранты.