Сергей Валяев - Кровавый передел

Что называется, убил наповал. Такой выстрел дорогого стоит. Ай да дедушка, сталинский нарком! Все-таки жива старая гвардия. Живет и побеждает. Их жизнелюбию надо отдать должное. Принимать их надо такими, какие они есть. На данном историческом срезе. Да, причуда с пакетом, где сургуч на сургуче. Ну и что? Уважь старость! Вероятно, мои мысли были созвучны мыслям циркового деятеля. Он согласился перевезти скорым поездом Пакет. Правда, взял он его в руки с отвращением, будто гремучую змею. И я понимаю: лучше дело иметь с тиграми и львами, чем с какой-то холодной, земноводной веревкой.

Признаюсь, что казалось, ситуация начинала выходить из-под контроля. Такое было впечатление, что все участники представления решили попутешествовать. Всеми видами транспортных средств, включая собачьи упряжки. А я был один. Хотя и один в поле воин. А если поле большое? Вся страна? И США? Однако делать было нечего. Я засобирался в путь, попросив тетю Люсю сообщить моему руководству об удачной птичьей охоте.

— А какую птичку поймал? — поинтересовалась тетя Люся.

— Из породы соколиных, — хмыкнул я.

— Они ещё у нас сохранились? Странно…

— И очень редкой породы, тетя Люся. В одном экземпляре. С глазками-алмазками. — Мне хотелось похвастаться, да знал — нельзя. Без разрешения вышестоящего начальника.

— Ну-ну, птицелов, — улыбнулась тетя Люся. — Береги себя. Вернешься, накормлю пирогами…

— …с опятами?

— …с котятами!

Мы рассмеялись, и я кубарем скатился по лестнице в ночь. Я снова опаздывал. Теперь на железнодорожный вокзал. Моя автостарушка, от огорчения стеная суставами, помчалась по полуночным улицам и проспектам. Рубиновые глаза светофоров все время прерывали наш полет; в конце концов я плюнул на правила ОСВОДа на дороге и… успел в последний вагон. Хотя поезд находился в пути уже минут пять. Конечно же, проводник удивился:

— Ты откуда, сынок?

— Из ОСВОДа, батя, — ответил я. — Небось чай разбавляешь водой?

— Чччего? — оторопел навсегда старичок проводник.

Я успокоил его как мог, втиснув в рукав кредитку, обеспеченную золотым запасом страны, и продолжил свой путь.

Колеса вагонов выбивали музыку дороги, если говорить красиво. Пахло вареными курами, яйцами и умиротворением. Пассажиры отходили ко сну. За окнами мелькала тревожная, столбовая ночь.

Еще одна кредитка позволила мне устроиться на ночлег в СВ. Рядом с интересующим меня объектом. Сосед, полковник ВВС, выдул литр самогона из березового табурета и захрапел, как богатырь на версте. Я же бодрствовал, точно охотник в засаде на уток. Наконец дверь соседнего купе со скрежетом приоткрылась. Тяжеловес-телохранитель, качаясь по проходу вагона, удалялся в сторону места общего пользования. Я последовал за ним. Нельзя терять бдительности даже в нужнике, этот закон был проигнорирован тяжеловесом. И когда он выходил, облегченный, я нанес навсегда обезоруживающий удар локтем в горло врага. Тот прощально хрипнул и тушей завалился в гальюн. Ключом проводника я закрыл туалет. До лучших времен. И поспешил в купе заслуженного деятеля циркового искусства. Тот мирно спал и видел сны. Через секунду я сцепил его и столик одной цепью наручников. Потом для убедительности ткнул «стечкина» в лоб недруга. Укротитель со сна не понимал, что происходит; ему казалось — все это сон. Дурной. Как он ошибался, бедняга.

— Документы, — потребовал я.

— Какие документы? Вы что?.. Вы знаете, кто я такой…

— Знаю, — сказал я. — А документы те, которые едут в банк! Ап!

— Вы с ума сошли?.. Кто вы такой?

Я неприятным, скрипучим голосом марабу передразнил идеологического работника:

— Не волнуйся, голубчик. Перевезешь документики вместе со своим алмазом Фениксом — ясным соколом.

Укротитель, заметно дрогнув, поплыл жидким добром на своей полке. Человек потерял лицо. Это про него. И пока он находился в состоянии глубокой депрессии, я проверил карманы. Нехорошо лазить по чужим огородам и карманам, однако есть особые случаи. Думаю, сей грех будет мне отпущен св. Алексом, моим тезкой. Обнаружив заветную коробочку, я вытащил оттуда фальшивый алмаз и резким движением руки… Выбросил псевдоалмаз в открытое окно… Вернее, сделал вид, что выбросил… Но деятель цирка поверил мне и сковырнулся в банальный, бабий обморок. Я не пожалел бутылки с минеральной водой, и мой собеседник пришел в себя. Вид его был ужасен: не каждый день улетают алмазы в глухую, дорожную ночь.

— Шутка, — сказал я. И выложил на столик два Феникса. — Один из них фальшивый, дружок. Обманули тебя, дурака. Где настоящий?

Несчастный Укротитель навсегда потерял дар речи, он лишь пучил глаза, и было слышно, как кипят его мозги; ещё чуть-чуть — и чайник на плечах взорвется. Я его пожалел — кому он нужен, недееспособный. Даже звери его, навсегда опечаленного, сожрут за милую душу. И поэтому я повторил:

— Из двух один фальшивый. Который? Угадаешь — отдам.

Такой вот психологический этюд. Укротитель беспричинно заулыбался и замотал головой, как после удара молнии.

— Выбирай, дурак! — не выдержал я. — Считаю до трех…

Деятель циркового искусства меня не послушал. Принялся хохотать. Бился в конвульсиях. Его рвало смехом, как желчью. Он буквально умирал от смеха. Его что-то рассмешило. Я был вынужден звонкой оплеухой по ушам протрезвить охального хохотуна. Он замолчал — из глаз катились крупные, алмазные слезы.

— Ну, голубчик, возьми себя в руки. Любой алмазик твой.

— Мммой?

— Тттвой!

— Вот, — и указал на один из предметов, искрящихся на столике. Где фальшивый — где настоящий? Где какой? Этого не знал даже я. (Шутка.)

— Дарю! — твердо проговорил я. — А ты мне документик. Подари. Справедливо ведь: алмазик тебе — документик мне. Так, товарищ?

— Да-да, конечно, — поспешно открыл «дипломат». Вот что ласка делает с людьми. О зверях я уж умолчу. — Пожалуйста…

— Спасибо, голубчик. — Я взял пакет с шоколадными сургучами. Поднялся. — И все-таки ты, любезный, ошибся… У алмаза никогда не бывает тени… У твоего тень есть…

— Тень? — не понимал Укротитель.

— Значит, он фальшивый. Если есть тень. Посмотри внимательнее на свой…

— Да, тень, — смотрел во все глаза на граненую стекляшку. — И что это значит?

— Да, случай, похоже, клинический, — проговорил я. — Будь здоров, расти большой. Хотя в тени растут, как правило, одни выблядки! — позволил себе дофилософствовать на злободневную тему. — Прощай…

— Тень? Я не вижу тени, — углублялся в себя потенциальный пациент дома печали.

Я оставил его. У каждого свои проблемы. Быть может, деятелю циркового искусства повезет, и он увидит тень от фальшивой стекляшки. А если нет тени — следовательно, алмаз из южноафриканских недр. Надеюсь, любителю камушков повезет. И он не спятит. Сумасшедшие не допускаются в клетку к тиграм и львам. Зверей необходимо беречь от бешенства людей. И не будем больше об этом.