Сергей Валяев - Миллионер

Пока недруг хрипел, корчась на бетоне, я присел у битого тела. И узнал его, несмотря на общую окровавленность и синюшность физиономии — узнал «ежик».

— Привет, — сказал. — «Елки-палки», помнишь?

Разумеется, не помнил и боюсь, что ничего не помнил. Смотрел на меня затравленно, дышал так, что кровавые шарики лопались на его разбитых губах.

— Я свой, — сказал. — Свой. Меня зовут Слава. А тебя?

— Ми-ми-миша, — выдавил имя.

— Теперь все будет нормально, Миша, — пнул ТТ тушу поверженного врага. — Что они хотели?

— В-в-все, — прохрипел.

— Понятно. Бизнесмен?

— Нет. Дилер.

— Кто? — дернулся.

Странная история, случившиеся в едальне «Елки-палки», получила свое продолжение здесь, в бетонном мешке. Мне стал интересен этот человек — как известно, в столице случайные встречи бывают только в центре ГУМа у фонтана. А тут уже две встречи за последние несколько дней. Не многовато? И еще. Самое главное: я — трейдер, а он — дилер. Не мой ли это дилер? Это было бы слишком.

Я не успеваю задать вопросы по теме — павший боец пытается ожить и действовать. Приставив ствол к его стриженому черепу, задаю вопрос:

— «Алмаз»?

Ответ утвердительный. Тогда задаю новый вопрос: что должны были сделать со своей жертвой? Отвечает: после того, как он согласится подписать документы, вызвать по телефону капитана Горкина.

Есть контакт, говорю себе. Не напоминает ли все происходящее игру, когда надо собрать пазлы, чтобы получилась гармоничная картинка. Пазл к пазлу, пазл к пазлу — и что мы имеем?

— Звони, — говорю я. — Пусть приезжает. Скажи, что… Какая твоя фамилия, Миша?

— Брувер.

Показалось, что на меня обрушивается бетонный потолок. Вот это озорные повороты? Господи, за что, такую завертел карусель? Еще один Брувер на мою голову? Сколько их вообще, кто ответит? Бруверов — как брошюр о вегетарианском харче.

— Вы бы Ф.И.О. меняли, что ли, — проговорил в сердцах, удивляя присутствующих. — Надеюсь, ты не Брувер, — обратился к бойцу.

— Не. Я — Москаленко.

— Слава Богу, — и приказал звонить капитану, мол, ждем с нетерпением-с.

Горкин оказался там, где он оказался, и, приняв сообщение, сказал, чтобы его ждали часа через два.

Это было мне на руку — можно достойно подготовиться к встрече милицейского перевертыша. И прояснить схему работы семейства Бруверов на валютной бирже.

После того, как Москаленко утащил в комнатку-кубрик тушку своего поверженного навсегда приятеля, я закрыл их на засов, а сам принялся разбираться со спасенным племянником Исаака Исааковича.

Беседовали мы долго. В результате грубыми мазками нарисовалась следующая картина нашей прекрасной действительности: до последнего времени семейство Бруверов занималось своим скромным еврейским бизнесом и никого не трогало. Операции на бирже приносили неплохой доход. Да, случались махинации, однако были они в пределах разумного риска. «Крыша» господина Галаева не вмешивалась в производственный, так сказать, процесс. Неприятности начались, когда внучка Исаака Исааковича вышла замуж за господина Крутоверцера.

— Мая? Как она могла? — недоумевал Миша. — Она предала наши интересы.

— И что этот Крутоверцер? — не понимал я.

— Страшный человек, — закатил глаза мой собеседник и объяснил, что, пользуясь своим государственным положением, принялся брать под контроль все столичные валютные биржи, расставляя своих представителей.

— Представителей?

— Ответственных людей. По сути опричников. Тайных осведомителей.

— И трейдер Кожевников один из них? — догадался я.

Именно так и оказалась: Анатолий Кожевников нес высокое звание трейдера весьма незаметно. Только единицы знали о его настоящей полицейской функции.

Отвратительные события начали происходить в тот день, когда некто сумел по совершенно непонятным причинам сделать миллионное состояние.

— Некто — это я, — посчитал нужным поставить в известность своего коллегу по ВБ. — И мой друг. Мы тебя видели в «Елках-палках».

— Вас я не помню, а вашего друга… такого…

— Неадекватного, — подсказал я.

— Именно так, — кивнул, — помню. Мне сказали, что я буду работать с ним. Представляете?

Я искренне удивился: что за бредятина-херятина? Кто так плох на голову? Оказалось, господин Кожевников, который посчитал, что из аутиста можно вить веревки. И, вообще, неординарное событие, связанное с 1 000 000 $ вызвало у руководства, явного и тайного, панику и череду самых неприятных разбирательств.

В конце концов, результат превзошел все ожидания: Исаак Исаакович якобы скончался у себя в кабинете, однако нет никаких сомнений, что это работа опричника и его присных.

— А что случилось дальше? — спросил. — Почему оказался здесь?

Вопрос вверг моего собеседника в состояние близкое к истерическому: он зарыдал и, растирая кровь, слезы и сопли, признался, что после смерти Исаака Исааковича отказался от сотрудничества с теми, кто убил его дядю. И более того, находясь в состоянии аффекта, дал письменные показания против господина Кожевникова. Если бы он только знал последствия этого необдуманного поступка?

— Они там… там… все вместе, — всхлипывал.

— И я даже знаю, кто из милицейских чинов тебя сдал, Миша?

— Кто?

— Подполковник Рушалович.

— Не знаю. Меня били и требовали, чтобы я подписал документы на квартиру, машину, дачу. На все. А как мне жить? Они подумали?

Я посмеялся: каждый думает только о самом себе. А тот, кто выступает против Системы, получает деревянный тулупчик. Деревянный, не поняли меня, тулупчик, что это значит? Гроб, объяснил и похвалил дилера за упрямство, если бы подписал бумаги — уже кормил подземную фауну.

— Крысиный закон выживания, — не без пафоса проговорил я. — Если уж вы, дети Изральевы, не выдержали пресса перемен, то, что говорить об остальных?

— Мы выдержали, — хлюпал горбатеньким носом. — Это все она… Мая… исчадия ада.

И был прав. В деле, где главную роль играет красивая женщина с мозгами кобры, жди сюрпризов, самых неожиданных и разных. Очевидно, Маю интересует только позитивный результат. И если он требует милосердия, то, пожалуйста, килограмм милосердия. Если для успешного дела требуется жестокость, пожалуйста, килограмм пиздюлей. И так далее. Принцип — никаких принципов: великий принцип для победителей, шагающих по трупам.

Тогда можно объяснить, почему такие «качели» по отношению ко мне: то больно бьют, то лелеют, как орхидею. И с одной целью — получить результат. Аутист — вот цель моих недругов. Приз призов. Кубок мира.

Ожидают ли они адекватного ответа от меня, тушинского простака? Уверен, нет. Первое впечатление от меня — чудило и мудило в одном флаконном теле. Это не представительный господин Василий Сухой в серебристом своем БМВ, за спиной которого стояла «спортивная» рать. С такими сшибиться — себя уважать. А с меня, пролетария без портков, что взять? Ничего, кроме букета ароматных проблем. Такого нечаянно раздавишь, как клопа, а вони, как от слона.