Сергей Валяев - Порнограф

Я всегда утверждал и утверждаю, что с любым можно договориться. Было бы обоюдное желание. И меня прекрасно поняли. Проявляя мужество, окривевший водило крутил баранку и ныл о том, что он человек подневольный и его могут лишить премиальных, то бишь головы, если он завезет постороннего. Я переживал за него, как за родного, и обещал похлопотать перед коллективом и лично перед неким Муми-Троллем.

— А кто это такой? — поинтересовался новым действующим лицом.

— Это наш старшой. Он мастер спорта по борьбе… вольной…

— А я по стрельбе, — признался я. — Мастер.

Признаюсь, чувствовал, что «нитка», которую дергаю, приведет меня в знакомый тупик: либо к мелочи секьюрити Фирсова, либо к шавкам сумасбродного шоумена. Вопрос был один: причина уничтожения тех, кто имел отношение к злосчастной информации по господину Берековскому? Последнему не понравилась наша активная жизненная позиция и он, обидевшись, решил восстановить статус-кво? Или у господина Лиськина начались веселые глюки и, он прийдя к выводу, что мы есть агенты влияния из ОАЭ, приказал выкорчевывать заразу под корень? Проще говоря, я нахожусь в самом начале пути и чем он закончится не знает никто.

Эх, Ваня-Ваня, тебе не людей, а свиньям щетину брить на копытах! Ладно, будем живы, раскатаем клубочек!

Покружив по расплавленному городу, «шестерка» застопорила у небольшого уютного стадиончика. По травяному полю метались юные футболисты. В секторе для прыжков пружинили молодые спортсменки, похожие на кенгуру. Лозунг на кирпичном казенном зданьице утверждал, что спорт и молодость есть грядущее России. С чем я был категорически согласен, и поэтому предупредил спутника Филимона, что его будущее находится целиком в его руках. Меня поняли, и мы поплелись в здание. Там было по летнему безлюдно, пахло искусственной кожей, пылью на спортивных стягах и фальшивыми кубками. Мы прошли по коридору и остановились у двери с табличкой «Тренерская». Мой спутник виноватился перед ней и был похож на недоросля, которого таки бдительные дяди-милиционеры подловили у телефонного аппарата, когда примерный мальчик извещал, что в его любимой школе заложена фугасная бомба. Еще со времен Отечественной войны.

— И долго мы будем разводить китайские церемонии? — удивился я и чужим телом шваркнул дверь.

Казенная комната полностью соответствовала своему названию дешевенький стол, ряд стульев, полки с алюминиевыми и стеклянными кубками, на стенах фотографии и карта Московской области. За столом трудился упитанный хлопчик в полтора центнера весом — видно, составлял план спортивных мероприятий для сопливых скаутов. Если сказать, что Муми-Тролль (в тяжелом весе) удивился, это не сказать ничего. Его квадратная челюсть отпала до пола и он был похож на борца «сумо» против которого вышел на ковер орангутанг во фраке. И я его понимал, человека, конечно: он ждал славной виктории, а вместо неё появляется молодчик с пушкой. Чтобы не возникало никаких иллюзий в отношении меня, я ребром ладони срубил Филю зачем нам лишний свидетель? Тренер решил заступиться за своего ученика и двинулся горой на меня с ревом:

— Ах ты, понтяра! Да, я тебя!..

— Я порнограф, дядя, — и совершив балетно-спецназовский оборот вокруг себя, нанес удар ногой в муми-тролливскую голову, чтобы кипящий возмущением разум там малость остыл.

Хрюкающая туша обвалилась подобно тому, как обрушиваются поселки городского типа. И пока мой новый друг выбирался из-под обломков стола, мятых алюминиевых горшков и сколков битого стекла, я накрутил диск на уцелевшем телефоне и узнал от Сосо новую информацию. Оказывается, сегодня утром в «Голубое счастье» ворвался сумасбродный отряд СОБРа и со словами: «Ах, вы еб… ные пидеры!» начал прикладами раздавать подарочные пинки всем изящным сотрудникам. У Макса выбили шесть зубов, похвалился мой товарищ, крепкий наскок был; не Лиськина ли работа?

— Похоже на то, — ответил я и не утерпел. — А этому голубому козлу поделом. Передай, что остальные зубы ему выколотит Ванёк Лопухин.

— Прекрати, хам, — засмеялся Сосо. — У людей горе.

— Горе горем, а Гамбургера нашли?

— Ищем.

— А что такое?

— Провалился как сквозь землю, — признался Мамиашвили. — Еще вчера был.

— Боюсь, что он уже там.

— Где?

Создавалось впечатление, что все участники театральной постановки по замыслу кровожадного автора и не менее кровожадного режиссера отправлялись в преисподнюю. Выполнил свою мелкую роль — и вперед… ногами. Хитра интрига, ох, хитра. Если дело так дальше пойдет, никаких труповозок не хватит. И, попросив Сосо с Софочкой быть осмотрительными и не попадать под СОБР, ОМОН, ОБСДОН, ФСБ, ГРУ, ОСВОД, СРУ, ГРИНПИС, ДОСААФ (б) и так далее, я переключил внимание на свои текущие проблемы. Окровавленный и сидящий в разрухе Муми-Тролль приходил в себя, как после встречи Нового года на экваторе, когда было выкушано семь ящиков родной и светлой. На семерых гномиков и одну Белоснежку. В сорок градусов по Цельсию.

— Как дела, дядя? — поинтересовался я. — Ты готов для конструтивного, блядь, диалога?

— С-с-сука, я тебя сделаю, — нет, не был готов, как вредоносный бой-скаут к искреннему служению родине.

— Мими-Тролль, — участливо обратился к дураку. — Это я из тебя сделаю Белоснежку. И не так, как думаешь, и не надейся. А отстрелю яйца, — и навел на тушу пушку «Стечкина». — И раз! И два! И…

Что там говорить, трудно найти желающих лишаться природного богатства. Без анестезии. По этой уважительной причине мой новый друг признался во всех грехах. И даже в том, что любит мальчиков. Тьфу, сказал я на это, СОБРа на вас нет, пидрюлины. И с этими справедливыми словами поспешил прочь. Я узнал все, что мне надо было, а оставаться в обществе глиномеса… [4] Глиномес — активный гомосексуалист (жарг.).

По его утверждению, команду о ликвидации актеришки и чухи они получили от Сохатого. От кого? Сохатый — это прозвище Сохнина, призера олимпийский игр в Монреале по греко-римской борьбе. И на кого вкалывает, не покладая рук, призер? Тренер мальчиков толком не знал: на какого-то банкира…

После нескольких уточняющих вопросов я понял: мы говорим об одном и том же. За городом, на тридцать первом восьмом километре, находится спортивная база «Трудовые резервы», где меня предупредительно огрели бейсбольной битой.

Ага, спорт на службе капитала, сказал я себе, как и предполагалось: идет зачистка территории. Зачем? Чтобы чувствовать себя спокойно и уверенно? Или есть более весомая причина? Чувствую, узелки затягиваются все крепче и крепче…

Куда же мы втюхались со своими изысканными крестьянскими манерами? Никакого, понимашь, «ах-с, марси вас, марси за похвалу, много раз марси. Приятно, что угодил-с». Роль эластичного лакея с блюдом и знаменитыми словами «Кушать подано!», не для меня, господа. Вот эта мелочь и раздражает противную сторону, заставляя её нервничать. И совершать ошибки. Чужими и нелепыми смертями меня предупредили об опасности. А разве можно так поступать с тем, кто научен во время военных действий устранять живую силу противника?