Марина Мещерякова - Ничья игра

– И откуда ты родом?

– Мы перебрались сюда из Сухуми. Слышал? Абхазия. Военный конфликт 1992 года. По сути наша семья – беженцы. Мне было 7 лет, когда, бросив свой дом, все, что имели, мы в страшной спешке покинули родину. Поверь, вспоминать об этом нелегко. Сухуми всегда был многонациональным городом. Отец мой – грузин и всю свою жизнь прожил в мире и согласии с абхазцами, работал врачом. Но в те страшные времена ничего не имело значения кроме национальности. Папу убил его же пациент, обезумевший от запаха крови и ненависти к захватчикам. Мама тяжело заболела и умерла уже здесь, в Москве, и мы с братом остались с бабушкой. Нам дядя, брат отца, помогал на ноги встать.

– Ты так занятно рассказываешь, – умилился не к месту Вадим.

– Да что с тобой не так? – возмущенно воскликнула Этери. – Что же в этом такого занятного?

– Извини, извини, не хотел тебя обидеть. – Вадим умоляюще сложил руки. – Я внимательно слушаю.

– Ну вот. Переезд и все такое. Бабушка очень дорожила масками, они и деревянный столик того же происхождения, были тем немногим, что она захватила с собой из прежней жизни. Одна маска, к большому ее сожалению, была забыта в Сухуми, а три оставшиеся бабушка сохранила. Когда мамина болезнь потребовала больших затрат на лечение, в ход пошло все. Сначала драгоценности, доставшиеся ей от родителей отца, потом пришел черед и других предметов. Все маски были проданы. Бабушка расставалась с ними со слезами, но что ни сделаешь ради здоровья дочери. Правда, это было впустую – мамина болезнь не лечилась.

– И чем же так дороги были эти маски для твоей бабушки? – Вадим жадно ловил каждое слово Этери.

– Видишь ли, мы так ничего конкретного от нее и не добились. Кажется, маски пришли к бабушке из далекого прошлого и были единственным ее наследством и памятью о предках. В детстве она часто рассказывала нам страшные африканские сказки, которые мы с братом слушали, раскрыв рот. А еще бабушка пугала нас: велела быть послушными, никогда не врать и хорошо учиться, иначе маски позовут злого беса, и он нас накажет или, еще хуже, вселится в одного из нас. Мы безумно этого боялись и не очень любили заходить в бабушкину комнату, где висели маски. Она строго-настрого запретила к ним подходить, трогать и надевать на себя. Говорила, что тогда уж наказания точно не избежать.

Этери улыбнулась своим воспоминаниям.

– Довольно жутко звучит. – Вадим и сам слушал рассказ Этери, словно сказку. – Не слишком ли это было жестко по отношению к детям?

– Надо сказать, это помогло нам в жизни. Все-таки страх наказания, откуда бы оно ни исходило, с детства воспитывает в людях законопослушание и ответственность.

– Поэтому ты и стала юристом, – серьезно подытожил Вадим. – Все правильно.

– Может быть. Когда я была маленькой, то всегда опасалась, что дух Шитани, так называется тот африканский демон, завладеет мною и разрушит всю мою жизнь.

Правда, это прошло вместе с детством, но привычка поступать так, чтобы Шитани было не к чему придраться, осталась.

– Кажется, все понятно. – Назидательную часть Вадим пропустил мимо ушей. –Но вот почему твоя бабушка стала хранительницей африканских ритуальных принадлежностей? С какого бока? Что-то не вяжется.

Вадим нашел нестыковку в рассказе и ехидно прищурился. Этери посмотрела на часы и поднялась, мысленно упрекая себя за чрезмерную откровенность.

– Если мы сейчас же не поедем, то я опоздаю. Мне бы этого не хотелось.

Вадим поспешил вместе к ней к выходу.

– Я с тобой!

– Мне кажется, это неудобно. Поздний час, неизвестные люди. Он и так сделал мне любезность.

– А эта встреча… она ведь тоже каким-то образом связана с масками? Я правильно понял? – Вадим заводил машину, поглядывая на Этери как любопытный мальчишка на строгую маму. – Ну, пожалуйста! Я должен знать, как будут развиваться события дальше. Мне опять нужно тебя упрашивать? Возьми меня с собой!

– Попробуем, – сдалась Этери. – Ей становилось забавным находиться в обществе этого чудика, да и как-то спокойнее было отправляться в неизвестность.

По нужному адресу они оказались точно в обещанное время. Дверь квартиры на третьем этаже в «сталинке» без лифта им распахнул крупный немолодой мужчина в джинсах и клетчатой рубашке. Лицо его украшали старомодные очки с толстенными линзами. Улыбка, заготовленная для дамы, стала медленно сползать при взгляде на Вадима. Мужчина, видимо, вовремя не воспользовался дверным глазком и теперь осторожничал – дверь остановила свое движение и замерла в полуоткрытом состоянии.

– Вы не сказали, что будете с мужчиной, и Александра Ивановна не упомянула…

Документики не покажете?

– Ну, если так надо. – Вадим достал визитку и протянул ее хозяину квартиры.

– Я не вооружен и не опасен.

Мужчина взял визитку и, не поинтересовавшись, что на ней, спрятал в карман. Окинув глазами субтильную фигуру Вадима, значительно уступавшую по габаритам его собственной, он махнул рукой и сказал:

– Красть у меня все равно нечего, да и Дарья не позволит.

Видимо, тяга к общению быстро поборола возникшие опасения.

– Дашенька, пока все спокойно! – крикнул он, оборачиваясь, и пригласил гостей войти.

Пока Этери и Вадим разувались, из комнаты вышел ленивой походкой огромный ротвейлер и громко сказал: «гав». Гости в ужасе застыли, а хозяин пояснил:

– Здоровается. Не беспокойтесь, без специальной команды она вас не тронет.

Дарья грустно посмотрела на гостей, видимо, сожалея, что не последовало «специальной команды» и кровь откладывается до лучших времен. Стараясь избегать плотоядного взгляда собаки, Этери и Вадим проследовали за хозяином в скромную комнату. Обстановка здесь, наверное, не менялась с молодых лет хозяина. Порядком и не пахло. Всюду разбросанные журналы и книги составляли единственные детали декоративного интерьера.

– Садитесь, прошу вас! – Хозяин убрал с дивана одежду.

Сам он устроился в кресле напротив и состроил смешную физиономию, характерную для подслеповатых людей, пользующихся мимической мускулатурой в минуты повышенного интереса для фокусировки очков.

Этери осмотрела стены и не нашла на них ничего интересного кроме облезлых обоев и одиноко торчащих гвоздей, покинутых своими ношами.

– Давайте познакомимся. – Виктор Николаевич разглядывал гостей, не переставая морщиться. – Мое имя вам известно. А как прикажете называть вас?

Первым представился Вадим, протянув руку.

Дарья тихо заурчала в своем углу.

– Даша! Я что, должен два раза повторять? Все спокойно.

Этери назвалась без резких движений.

– Какое красивое имя! – восхитился Виктор Николаевич. – Вы грузинка?

Этери показалось, как, впрочем, и всегда, что маленькие, почти неразличимые за толстыми стеклами очков глаза, цепко схватились за ее нос.