Марина Мещерякова - Ничья игра

– Почти, – ответила она, чувствуя, как нос посылает ей сигнал упрека: «вот видишь, опять меня заметили».

– Замечательно! – почему-то обрадовался Виктор Николаевич. – Ну, так чем же я могу быть Вам полезен? Александра Ивановна сказала, что Вы интересуетесь масками.

– Да. – Этери достала из пакет свою Наташину маску. – Не расскажете ли Вы нам, что это за маска и кто мог быть ее последним хозяином?

Виктор Николаевич сорвал с носа очки, приблизился к маске и приник к ней всем лицом. Он долго водил по деревяшке глазами, носом, только что не попробовал на вкус.

– Замечательно, чудесно, превосходно!

Исчерпав весь запас восторженных эпитетов, он повернулся к Этери.

– И где Вы взяли это чудо?

– Скажем так: она попала ко мне совершенно случайно.

Виктор Николаевич засмеялся.

– Этери, – произнес он нараспев ее имя, – эдакие предметы не попадают в руки случайно, и не верьте тому, кто скажет Вам подобную нелепицу. Все в этом мире предопределено математически и взаимосвязано мистически. Вещь, подобная этой, может годами сидеть в укрытии и ждать своего часа, но, совершив движение, она всегда знает, кому предназначена.

– Я не понимаю, – подал голос Вадим, – объясните, пожалуйста!

– Одну минутку, – воздел кверху палец Виктор Николаевич, – я сейчас.

Он порылся в старом скрипучем шкафу, извлекая одну за другой дряхлые книги и выгоняя в комнату пыль, бережно достал самодельно переплетенный фолиант внушительных размеров и сел рядом с гостями на диван.

10 УРОВЕНЬ

«…Хочешь – смотри на меня, не нравится – отвернись, но не суди обо мне…»

– Одно время я очень увлекался Африкой. Это никак не было связано с моей работой, хотя я историк по образованию. Просто душа хотела чего-то неизведанного и неординарного. К сожалению, побывать на черном континенте мне так никогда и не довелось, но я бережно собирал и переводил все интересные документы, которые удавалось найти самому или привезти моим друзьям, более удачливым путешественникам. Я собрал небольшую коллекцию масок и других предметов африканских культов. Африканская культура очень многообразна, а сотни религий, распространенных на этом континенте, никак нельзя назвать примитивными, хотя они и не претерпевали существенных изменений столетиями.

Виктор Николаевич говорил с таким воодушевлением, что Этери стала опасаться, не продержит ли он своих гостей все те часы до рассвета, в которые привык бодрствовать сам.

– Что же насчет этой маски? – позволила она себе подправить разговор в нужное русло.

– Терпение, Этери! – Хозяин бросил на нее укоризненный взгляд. – Все должно иметь свое начало.

Он принялся перелистывать страницы книги, устремив на нее свое внимание, и несколько растерял вдохновение рассказчика.

– Вам повезло, причем дважды. Во-первых, я могу показать такие маски на картинке, а во-вторых… ну, ладно, все по порядку.

Виктор Николаевич, наконец, нашел искомую страницу и торжественно предъявил гостям картинку.

– Вот эти маски. Смотрите: одна из них точь-в-точь повторяет Вашу. Видите?

Действительно, в книге была изображена та маска, что одиноко лежала на столе. Недовольная физиономия, заостренный подбородок, довольно толстые зазубренные края и явно проступающие под глазницами борозды слез.

– Она называется «Плачущая девушка».

– И что это означает? – требовательно вопрошал Вадим.

– Молодой человек! – Хозяин поправил сползающие очки. – Прежде чем продолжить, мне хотелось бы ознакомить Вас с этим.

Виктор Николаевич заложил страницу с рисунками газетой, вернулся к первой странице книги и прочел вслух:

«Ты, почтивший меня посещением,

Послушай, приятель:

Хочешь – смотри на меня, не нравится – отвернись,

Но не суди обо мне;

И, главное, умоляю, не пытайся

Меня разложить

По полочкам глупым

Науки чужого мне мира».

– Это сказал о масках камерунский поэт и музыкант Фрэнсис Бебей, – пояснил Виктор Николаевич, – и я бы вам советовал относиться к толкованию масок, откуда бы они ни были родом, больше как к творчеству самих толкователей. Тоже можно сказать и обо мне. Те выводы, которые я сделал, опираясь на свои познания и изыскания, я не могу представить вам в качестве единственно правильной версии. Но все же позволю себе продолжить. Итак, мы можем утверждать, что на этой картинке маска, подобная вашей. Смотрите дальше. На следующей странице вот что.

Глазам Этери предстала еще одна знакомая ей маска. Она была очень похожа на первую и отличалась от нее только отсутствие «слез». Борозды располагались ниже рта, как будто маска пускала слюни. Под маской карандашом было написано «Болтун».

– Должен заметить, – снова заговорил хозяин, – это моя собственная интерпретация имен масок. Не без оснований я полагаю, что именно так и следует их называть.

Дальше шла маска «Жадные руки», тоже знакомая Этери. На передней ее поверхности не было никаких борозд, но сбоку вместо ушей были приделаны ладони и от них вниз шли прорези – капли. Последняя, четвертая, маска была самой страшной – на ней застыла отвратительная гримаса злого смеха.

– Я именовал ее «Тот, в кого вселился злой дух». – Виктор Николаевич снял очки и протер глаза кулаками.

Этери перевернула страницу, и они с Вадимом принялись разглядывать карандашный набросок, изображающий еще один предмет.

– А это что такое? – Вадим осторожно придерживал ветхую бумагу с любительским рисунком.

– Это – главный предмет ритуала – «кресло бога». Сейчас я поясню. Как видите, здесь нет фотографий – только рисунки. Когда я начал увлекаться Африкой, мои исследования быстро перешли в очень узкую сферу – в то, что вы видите перед собой. Несколько лет понадобилось мне, чтобы по крупицам воссоздать старое африканское предание народа банту. В культурах некоторых стран Черного континента, таких, как Танзания, например, есть мифологический персонаж Шитани. Сейчас его образ довольно востребован как орудие борьбы с соблазнами цивилизации. Он с древности был очень коварен. Так вот, этот самый Шитани любит провоцировать людей на совершение плохих поступков, можно сказать, грехов, а потом сам же их за это наказывает. Один из вождей племени ориентировочно середины восемнадцатого века был довольно изобретателен. Он решил оградить от этого беса своих четверых своих детей, наверняка очень любимых. Вождь велел мастерам изготовить вот эти маски и предъявил их вездесущему Шитани вместо самих детей, обмануть, так сказать, судьбу. Прошу не забывать о тех стихах, что вы услышали! Истинных взаимоотношений вождя и масок мы знать не можем. Я назвал эту серию масок «Жертвы Шитани». Но это еще не главное.

Виктор Николаевич многозначительно посмотрел на своих слушателей.