Вячеслав Григорюк - Осокин. Том 2

Осокин уже не скрывал гнева. Смотрел на Белогурова, как тот вальяжно расхаживал по залу, говорил, каким Дымов был на самом деле сотрудником, и как под руководством капитана Осокин уже вовсю начал превышать полномочия. Как избил ни в чем неповинного водителя семьи Федорковых на крыльце, а спустя несколько минут стрелял ему в спину. И это только то, что он сумел найти при беглом осмотре дела Осокина!

– А теперь вот гражданин Осокин заявляет, что в смерти тех молодых людей виноват непосредственно мой подзащитный, – Белогуров остановился напротив него, – и обвинение считает, – тут адвокат повернулся к судьям, – что гражданин Осокин – свидетель надежный. В доказательство своих слов разрешите показать вам пленку, – Белогуров вытащил из своей папки компак-диск. – Запись сделана с камер наблюдения особняка Федорковых.

На экране замелькали кадры полугодовой давности, когда Осокин вместе с Дымовым проводили задержание Матвеева и Шуваевой. Все повторилось в точности, как на суде Шуваевой.

Запись закончилась. Судьи выразительно посмотрели на Осокина. Тот же опустил взгляд. Его что, теперь всю жизнь будут попрекать этим видео?

Все молчали.

– Ходатайствую об исключении гражданина Осокина из числа свидетелей защиты по данному делу, – нарушил тишину Белогуров.

– Протестую! – крикнул Мокшин.

Осокин переводил взгляд с адвоката на прокурора. Они что тут затеяли?

– Протест отклонен, – судья ударил молотком по столу, отчего Осокин вздрогнул. – Ходатайство принято. Слушанье откладывается до выявления всех улик и разъяснения всех обстоятельств. Суд окончен, – опять ударил молотком по столу. Судьи поднялись и ушли из зала.

Белогуров, довольный собой, смотрел на пунцового прокурора. Мокшин отвел взгляд.

Осокин дожидаться разрешения пристава не стал и просто покинул зал. Знакомая ситуация. И почему ему всегда везет на таких именно адвокатов? Да и как Белогуров смог достать всю информацию? Должна же быть тайна следствия, что есть свидетели со стороны обвинения, есть свидетели со стороны защиты. А тут получается, что Осокин был один, и его нарочно стали проверять на вшивость.

Проверку не прошел.

Осокин вздрогнул, когда Гашаков зашел в кабинет.

– Знаешь, – начал он с порога, – парень как парень. Даже не верится, что он такаю тяжелую штангу поднимал. – Гашаков сел за свой стол. – Чуть крупнее, чем я. Думал, увижу амбала накаченного, – стал напрягать бицепсы и выпячивать грудь. Потом давай пытаться раздуть шею. Осокин же смотрел в окно, нахлынувшие воспоминая еще не отпустили, и все эти выкрутасы капитана не замечал. – С тобой что? – Гашаков только теперь заметил потерянный взгляд Осокина.

– Воспоминания нахлынули, – ответил тот и моргнул дважды, словно смахивал их с ресниц. – Предварительные результаты есть?

Гашаков покачал головой.

В дверь дважды постучали.

Пришел прокурор Мокшин.

– Слушай, Данил, – начал он, – в суде, конечно, не совсем приятно все получилось, – Мокшин сел напротив Осокина. – Белогуров та еще сволочь.

– Я заметил, – пробурчал Осокин. Он оперся левой рукой на стол и подпер кулаком голову.

Мокшин был одного возраста с Гашаковым. Гладко выбрит и подтянут, отчего сразу становилось понятно, что если он и не одет в прокурорскую форму, то все равно перед тобой стоит человек в погонах. Ответственный, и насколько мог судить Осокин, Мокшин был строг к себе и лояльно относился к окружающим. До тех пор, пока они были ни в чем не виноваты. В зале суда не давил на своих свидетелей, но всегда пытался зажать, подловить, подцепить свидетелей защиты. Умел нажать на больное место. Отыскивал такие факты, что у многих волосы вставали дыбом.

Через месяц после знакомства с ним, Осокин узнал, что Мокшин и Гашаков вместе окончили школу милиции. И по каким-то причинам, которые Осокин так и не смог понять для себя понять, они с Мокшиным сошлись, хотя общались они исключительно в рабочее время.

– Ты не парься, – продолжал Мокшин, сидя с прямой спиной. – Не парься, самое главное. Я все сделаю нормально, не исключат тебя из списка свидетелей. Ты ж практически один вычислил Калинина и умудрился поймать Савинова.

– Да ему тупо повезло, – вставил Гашаков.

Осокин покосился на напарника, но ничего говорить не стал.

– Вряд ли это везение, – заступился Мокшин. Он повернулся к Гашакову. – Саня, тут хорошая работа видна, – и опять к Осокину, – Белогуров молодец, конечно, приплел дело, которое никакого отношения к происходящему не имеет. Расследование ведь идет о его финансовых махинациях, это вот Калинина будут судить за убийства…

– Мне-то что делать? – спросил Осокин.

– Ждать следующего слушанья, – ответил Мокшин. – Конечно, Белогуров дожмет судей, и вряд ли они пригласят тебя. В общем, если опять попадешь в зал суда, то не кричи там, особенно на судей.

– Да я, – попытался возразить Осокин.

– Ты или не ты, – не дал ему договорить Мокшин, – но факт остается фактом. Белогуров давил на то, что ты гнев не умеешь контролировать. – Гашаков фыркнул. Осокин и Мокшин мельком посмотрели на него. – И ты сам в суде это показал. Стал доказывать, что ничего подобного не было, и про своего напарника бывшего заикаться начал…

– Я вот одно не понимаю, – влез в разговор Гашаков, – почему убили Дымова, а не тебя? – и в упор посмотрел на Осокина.

«Он реально нарывается, – промелькнуло в голове Осокина. Голова продолжала болеть, не помогла прогулка от спорткомплекса до участка. – Вроде мужик толковый, а сам ведет себя как школота».

– Он избранный, – попытался разрядить обстановку Мокшин. Сам же продолжал сидеть, словно кол проглотил. – Потому и решили сохранить ему жизнь. Саня, ты не лезь в разговор, если тебя не просят, – поморщился прокурор. – Я тут наставления дать пришел, а ты ту комментарии свои бесполезные суешь…

– Почему бесполезные? – удивился Гашаков. – Вполне правильные замечания. Или ты со мной не согласен?

Мокшин не ответил. Осокин же посмотрел в стену, потом в окно. Ну вот достался же ему напарник! Такой же, как капитан Куцый в Томске. Тот просто тупой, а этот еще и пытается всех уверить, что его мнение кого-то интересует, что он – важный человек в отделении и что он знает на всё ответы.

– Саня, – начал Мокшин.

– Что Саня? – перебил Гашаков. – Что Саня? Костя, ты ж прокурор опытный, неужели очевидных вещей не видишь?

– Вижу, – ответил Мокшин, – прекрасно вижу. Но…

– Меня просто не хотели воспринимать серьезно, – спокойно сказал Осокин.

– Знаешь, Даня, тебя и сейчас никто особо всерьез не воспринимает, – съязвил Гашаков.

– Рука-то не болит? – поинтересовался Осокин.

Гашаков сразу же напрягся, задергал желваками. Инстинктивно потянулся к правой ладони и стал ее тереть. Мокшин непонимающе смотрел на них.