Данил Коган - Ночной Хозяин. Воля и Сталь

«Смерть владетеля наступила вследствие нападения враждебного потустороннего существа, бывшего инструментом в руках неустановленных лиц».

Судья согласился принять это заключение и назначил дознание, которое должно было установить личность убийц.

Оставался незакрытым вопрос с убийством Адлера гер Брюнне, жалобы в суд на Оттавио пока не поступило. Но это пока. Это происшествие висело над головой Оттавио дамокловым мечом: срок давности подачи жалобы по делам такого рода составлял три года и три дня. Учитывая то, кем был убитый и кто есть Оттавио, если бы родственники Адлера захотели подать жалобу как на обычное убийство, исход дела мог быть любым, вплоть до банна 55 55 Баннум – право выносить смертные приговоры, которым император наделял некоторых своих вассалов, судей или суды. Считалось, что право распоряжаться жизнью и смертью подданных империи, в судебном порядке, есть только у императора. Банн – смертная казнь – юридический жаргон. (10) .

С фогтом, председателем окружной судейской коллегии Конрадом гер Хейном, Оттавио связывали чисто служебные отношения. Они, хоть и принадлежали формально к одному сословию, на деле жили в разных мирах.

Оттавио проводил свободное время в низкопробных кабаках, в кампании найтов, райхснайтов, нищих поэтов, художников, младших и побочных детей прелатов и мелких дворян. Все эти люди были беднее монастырских мышей, жили с клинка или оказывая услуги вышестоящим дворянам. Были они грубы, необузданны и горды, как иберийские гранды. Некоторым из них повезло, как, например, Оттавио, получить службу за регулярное жалование, но это были единицы.

Конрад гер Хейн принадлежал так называемому высшему обществу, был вхож в Серебряный Замок 56 56 Серебряный замок – имераторская резиденция (11) в Гросс-Экберт, водил знакомство с главами родов, графами, герцогами, прелатами и высшими имперскими чиновниками. За те восемь лет, что Оттавио занимал должность имперского коронера при окружном суде, он едва перемолвился с фогтом вне службы двумя словами.

Тем удивительнее было, когда через две недели после окончания предварительного следствия Оттавио был приглашен в дом судьи Хейна:

«Обсудить некоторые подробности недавнего дела в частном порядке».

Надев свой самый лучший костюм, Оттавио явился в назначенное время в жилище судьи и был препровожден раздувшимся от важности лакеем, снаряженным в золоченую ливрею, к месту беседы. По правде говоря, лакей фогта был одет много богаче, чем сам ар Стрегон.

Здание, которое судья в своем письменном приглашении поименовал «моим скромных жилищем», хорошо, что не хижиной, оказалось двухэтажным дворцом, стоящим в глубине небольшого дикого парка.

Оттавио никогда раньше не был внутри, хотя неоднократно, конечно, проходил мимо этого места. Теперь он с любопытством оглядывался, следуя за широкой золоченой спиной вышагивающего по гравийной дорожке служителя. Ливрея слуги была украшена черной волчьей головой – семейным тавром Хейнов. Голова укоризненно смотрела на Оттавио алыми глазами, будто спрашивая:

– «И за какие такие грехи меня отрубили от семейного герба и перевели с боевого баннера на спину этого ничтожества?»

– «Терпи, брат, – мысленно отвечал коронер, – жизнь несправедлива».

Лакей свернул в сторону от дворца и привел ар Стрегона к дверям небольшого паркового павильона, у которого из трубы над крышей валил черный угольный дым.

Оттавио настолько незначительная персона, что его даже в дом пригласить не удосужились? Против воли он начал злиться. Оттавио был горд и с трудом переносил мелкие унижения, которые часто доставались человеку его положения от вышестоящих особ. Большинство крупных неприятностей, случавшихся с ним, происходило от его же несдержанности. Он знал об этом, пытался обуздать свой характер, но ничего не мог с собой поделать. Вот и сейчас на него накатила волна злости, так что внутрь павильона он зашел набычившись и плотно сжав кулаки.

Однако картина, которую он увидел внутри, сразу охладила его пыл.

В жарко натопленном деревянном зале находилось четверо человек, из которых ар Стрегон знал лишь троих, но эти трое были верхушкой округа Вестгау.

За длинным, уставленным разнообразными блюдами столом, лицом к вошедшему Оттавио сидели: окружной судья, его честь Конрад гер Хейн, префект округа Вестгау, его светлость Геркхард гер Шлоссен маркиз Вестенброк и понтифик округа, его преосвященство Ромуальд.

Не хватало только его милости окружного маршала Асфельда гер Грау, третьего сына герцога Ландерконинг.

Впрочем, его род – Грау – был в ссоре с родом маркиза Вестенброка – Шлоссенами, и маршал с префектом появлялись вместе только на официальных мероприятиях.

Четвертый из присутствующих, сухощавый пожилой человек, одетый показательно скромно, сидел наособицу от остальных, за торцом стола, боком к дверям павильона. Скромность одежды, впрочем, была весьма относительная. Только кружева, выглядывающие из-под рукавов темно-серого аби, стоили, наверное, больше, чем весь гардероб ар Стрегона. Не надетый на него сейчас а вообще весь. На одежде старика не было гербов, отсутствовали родовые цвета. Не было видно никаких инсигний и регалий, которые могли бы позволить определить его статус.

И еще от него, несмотря на царившую в павильоне удушливую жару, отчетливо тянуло на Оттавио холодком Той Стороны.

Итак, это не очередное унижение, а негласная встреча высокопоставленных особ, на которую Оттавио пригласили то ли как эксперта, то ли в качестве козла отпущения.

– Оттавио ар Стрегон, коронер на службе его императорского величества, округ Вестгау, – оттарабанил он, представляясь собравшемуся изысканному обществу.

– Добрый вечер, Отто, – тон гер Хейна был благодушным, хотя это могло объясняться обилием и качеством стоящей перед ним на столе пищи.

Присутствующие уже изрядно опустошили тарелки, но не съели даже трети из расположенных на столе яств. Более чем половине блюд Оттавио даже названия подобрать не мог.

– Прошу вас, изложите обстоятельства недавнего расследования, проведенного по жалобе Ренаты гер Брюнне.

– Надо ли, ваша честь, излагать подробности проведенных мной колдовских процедур и ритуалов?

– Нет, нет. Мы с вами не в судебном заседании, друг мой. Нам, – быстрый взгляд на сидящего в стороне старика, – достаточно будет кратко обозначить результаты. Facta loquuntur 57 57 Facta loquuntur – Факты говорят – только факты. Судья, как и полагается юристу, употребляет в речи много лацинизмов. (12). Можете говорить, так сказать, extra formam 58 58 Extra formam – без всяких формальностей (13).

За стол Оттавио, конечно, не пригласили.