Марина Белова - Счастливый билет неудачника

– Аня, зря ты волновалась. Время детское. Девять часов. Я обещала вернуться до девяти – вот я, живая и здоровая.

– Хорошо, что семья наша в сборе, – с облегчением вздохнула Анюта. Похоже, она действительно за меня волновалась.

– Тебя кормить? – спросил Олег, больше для очистки совести, чем ведомый желанием поухаживать за женой: ужин предложить, чаем напоить. Спросил, конечно, просто так, потому что, глядя на его осоловевшие глаза, я сразу поняла – далеко отходить от дивана и от телевизора он не собирается.

– Нет, спасибо, я же из гостей, – напомнила я. – Диму Рогожкина поздравляли с днем рождения. Нельзя было не пойти.

– Это того чудика? Мужа твоей подруги Татьяны?

– Именно. Мы с Алиной и идти не хотели, но потом решили, что нехорошо обижать подругу. Поверь, раз десять пожалела, что пошла. Скукотища была смертная. Хорошо, что он стихи свои не стал читать, а то бы я точно умерла.

– Да-да, что-то такое от тебя слышал. Графоман доморощенный, – зевнул Олег, теряя интерес и к Рогожкину, и к его дню рождения, и ко мне.

– Ну не совсем доморощенный, – возразила я, сбрасывая туфли и вставляя ноги в мягкие тапочки. – Все-таки у него диплом филологического факультета в кармане. – Но меня уже никто не слушал. Олег снова пребывал в покое на своем любимом диване, а Аня убежала в комнату досматривать специально приуроченный к этому дню фильм «Пятница, тринадцатое».

– Вот и хорошо, – сказала я самой себе. – Пятницу пережили и вместе с ней тринадцатое число.

Зря я так думала! Пятница, тринадцатое, для меня передвинулась на следующий день. Не было еще восьми часов утра, когда позвонил Воронков Сергей Петрович, тот самый майор полиции. Мои еще мирно спали, а я лежала в постели с головой, отягощенной мыслью: выгулять фокстерьера Бобби сейчас, или пусть пес еще потерпит, а я понежусь под одеялом? Понежиться не пришлось – из сумки запищал мобильный телефон. Обычно на мобилку в это время мне звонят только по работе, а работа – это святое. Сегодня суббота. Наше агентство открыто для посетителей – значит, надо подниматься и отвечать на звонок. Возможно, звонит наш секретарь Алена, чтобы предупредить, что в «Пилигриме» ее сегодня не будет: она лежит с высокой температурой, у нее в квартире пожар, наводнение или что-нибудь еще, почему она не может приехать в офис. В этом случае – хочешь не хочешь – мне в агентство идти придется. Алину я вряд ли уговорю на трудовой подвиг, потому что с конца пятницы она меняет вероисповедание, превращаясь в прилежную иудейку, свято выполняющую наказ Моисея не работать по субботам, а заодно и по воскресеньям.

– Алло, – ничего хорошего не ожидая от раннего звонка, с тяжелым вздохом отозвалась я.

– Майор Воронков беспокоит, – прогундел в трубку Сергей Петрович.

– Так рано? – спросила я, не напрягая извилин, а зачем он звонит вообще. В какой-то мере я даже обрадовалась тому, что звонит он, а не Алена. Значит, в «Пилигрим» мне сегодня бежать не придется.

– В десять часов я приглашаю вас, Марина Владимировна, и вашу подругу Алину Николаевну Блинову в городское управление полиции, – голосом абсолютно незнакомого нам человека сказал Воронков.

Мне бы задуматься, что за тон, но я пошутила:

– А нам что, медали там будут вручать?

– Ну знаете, Марина Владимировна, вы опять за свое? – неожиданно обозлился на меня Воронков. – Каждый раз одно и то же! Вот не знаю я, что с вами делать! Хоть режь, не знаю.

– А что, собственно, случилось? – насторожилась я. Только сейчас до меня дошло, что Воронков не шутит и злится на меня всерьез.

– Вы знакомы с Дмитрием Федоровичем Рогожкиным?

– Да, – честно ответила я, не видя смысла отпираться. – Он приходится мужем моей подруги Татьяны Карасевой. Случилось что-нибудь?

– Случилось что-нибудь? – подражая моим интонациям, повторил Воронков. – Случилось то, что вы и ваша подруга последними видели его в живых.

– Что?!! – Я в один миг проснулась. – Что вы сказали?

– Жду вас в десять у себя. Пропуск будет у дежурного. – Телефон отключился.

Вот это номер! Что же случилось с Рогожкиным? Мы последними видели его живым. Что же получается? Он умер? Его убили? Бред какой-то! От стоянки такси до дома Карасевой сто пятьдесят метров. Из окна видна эта самая остановка, будь она неладна. До нее не торопясь пять минут ходьбы. Что с ним могло за это время случиться? Не понимаю.

Я схватила трубку городского телефона и набрала номер Блиновых. Ответили мне не сразу.

– Кто звонит в такую рань? – бесцеремонно спросила Алина, считав с определителя номера знакомые цифры моего телефона. – Семь утра, суббота… Ни стыда у людей, ни совести, – бубнила она, надеясь на то, что я извинюсь и от нее отстану, а ей представится возможность еще часик-другой поспать. Но в эту минуту мне было начхать на правила хорошего тона. Я даже поздороваться забыла.

– Я звоню. Алина, ты уже в курсе?

– В курсе чего? – все еще в полусне спросила она.

– Нас на десять часов вызывает к себе Воронков, – выпалила я.

– С какой стати? Мы ему что, подчиненные, чтобы он нас вызывал?

– Алина, дело серьезное. Похоже, Рогожкин умер. Или его убили, не знаю точно, – огорошила я подругу.

Минуту я слышала в трубке лишь Алинино сопенье. Наконец до нее дошло, что случилось нечто ужасное, из-за чего я позвонила в такую рань.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что мы последними видели Рогожкина живым. Поэтому Воронков нас к себе и вызывает. На десять часов. Что делать будем?

– А ты Татьяне звонила? – задала она вполне логичный вопрос.

Я опешила, спросить у Татьяны, правда ли, что Дмитрий умер, мне в голову почему-то не пришло. Наверное, от волнения.

– Нет. Сразу после звонка Воронкова я позвонила тебе. Он же тебя пригласил в управление… Если честно, я как-то побаиваюсь звонить Карасевой. Вдруг с Димкой, и правда, несчастье случилось?

– Не помню случая, чтобы Воронков так шутил. Если он сказал, что мы последними видели Рогожкина живым, значит, так и есть. Нет больше Рогожкина, – всхлипнула в трубку Алина. – Помер, – по-бабски запричитала трубка. – Тринадцатого мая родился – тринадцатого мая умер. Вот вам и не верь в приметы. Надо идти к Воронкову. Узнаем подробности.

– Алина, ты неправильно поняла, это он от нас хочет узнать подробности. И вообще он очень сердился. Кричал в трубку, что мы опять за свое взялись.

– Ясно, Воронков в своем репертуаре. Ладно, с ним мы разберемся на месте. Что с Карасевой делать будем?

– А что с ней делать? Позвонить ей надо, утешить. Спросить, может, помощь нужна?

– Вот ты и позвони, – переложила на меня неприятный разговор Алина. – Ты у нас всегда нужные слова находишь, не то что я, вечно невпопад языком ляпаю.

«Что верно, то верно», – подумала я и согласилась: