Анна Беглар - Дочь капитана Гранта

Сунув ручку обратно в планшет, Васильев принялся названивать в соседнюю квартиру.

Я захлопнула дверь и прислонилась спиной к холодной поверхности. Значит, юрист Дмитрий Кожевников все же мертв. До того, как оперуполномоченный Сергей Васильев появился на пороге, я про себя надеялась, что все обойдется, и ночные приключения на поверку окажутся чьей-то глупой шуткой. Не обошлось.

«Берегитесь, Шеба».

Беречься, но кого?

«Он рядом».

Кто он? И почему именно сейчас?

Мои размышления прервал телефон. На другом конце провода была взволнованная Трубецкая.

– Уже в курсе? – вместо приветствия поинтересовалась она.

– Чего именно? – я потерла лоб рукой и поспешила порадовать подругу. – Мне уже повестку принесли.

– Повестка – это ерунда. Обычное дело, – отмахнулась Юлька. – По Леркиным данным, какая-то страдающая бессонницей бабушка ночью заметила выбегавшего из подъезда мужика. В ходе допроса она десять раз называла разные подъезды и дома. Оперов отправили обходить квартиры. Ну а тебя, дядя Слава персонально жаждет предостеречь от желания сунуть нос не в свои дела.

– А кто убитый уже выяснили? – поинтересовалась я.

– Пока нет. Я, как понимаешь, не горю желанием сотрудничать со следствием. Отпечатков в базе нет. Документов нет. Убит выстрелом в лицо, с близкого расстояния.

– Можно без подробностей? – взмолилась я.

– Нельзя. Может быть, ты проникнешься ситуацией, – холодно заметила Юлия. – Не хочу, однажды явившись на опознание, увидеть на прозекторском столе тебя.

– Это все?

– Нет, не все. В вещах убитого нашли листок бумаги с тремя именами, написанными ручкой. Майкл, Алекс и Шеба.

– Интересно, – одними губами повторила я.

– Что? Лиз, ты пропадаешь.

– Связь плохая, – прокашлялась я. – Ладно, Юль, я пойду, мне еще вещи укладывать.

– Вот дурында, – выругалась на том конце провода Трубецкая. – Отдай дяде Славе конверт, или я о нем случайно проболтаюсь.

Вместо ответа я повесила трубку

Родное отделение полиции встречало невыносимой духотой и полумраком узкого коридора, где в рамках подготовки к визиту высокого начальства, двое электриков обновляли списанные лампочки, а завхоз Семен Иванович пытался вернуть к жизни давно почившую в бозе сплит-систему. Им мешало рабочее перемещение стражей закона, на которых электрики роняли инструмент, а завхоз матерился, как пьяный сапожник, стоило приблизиться к его стремянке ближе, чем на полметра. Следователи и опера в долгу не оставались. Пассатижи летели в небеса, а Семен Ивановича вместе со сплит-системой посылали на всем известный овощ.

На меня господа полицейские бросали взгляды полные неприязни, и дружно недоумевали, почему я еще не в наручниках, хотя уже под конвоем. Еще немного и развели бы костер, но прикомандированный следить, чтобы я чего-нибудь не сотворила, Сережа Васильев принял на себя волну народного гнева и быстро погнал меня к кабинету в конце коридора.

Я даже не успела вежливо постучать. Опер открыл массивную дубовую дверь, украшенную табличкой с надписью «Полковник Студенов В. А.», и втолкнул меня внутрь.

– Добрый день, – поздоровалась я со спиной своего крестного. – Дядя Слава, а за что меня так?

– Сядь, – не оборачиваясь, велел полковник. Было что-то такое в его голосе, от чего я сразу послушалась. – Юлия тебе звонила. Что знаешь?

– Ничего.

– Не ври. – Студенов отошел от окна, сел за стол и внимательно посмотрел на меня. – Васильев мне сказал, что ты вещи собираешь. Куда собралась?

– В Москву, на пару недель.

– Что так спешно?

– Семья. Ты ведь не будешь меня задерживать?

– Семья? – крестный покачал головой. – Что ж, по крайней мере, я буду спокоен. Они за тобой присмотрят.

– Дядя Слава,

– Нет.

– Я еще спросить не успела.

– Что бы ты ни спросила, нет. Ладно, – полковник кивнул. – Так значит, ночью ты ничего не видела и не слышала?

– Не слышала и не видела. А что случилось?

Крестный проигнорировал мой вопрос и задал свой:

– В твоем грандиозном разоблачении коррупционеров принимал участие Дмитрий Кожевников?

– Нет.– Тут мне даже врать не пришлось. – А кто это?

– Это безвременно почивший в бозе в районе твоего дома юрист из «Стеллы». И мои ретивые подчиненные уже пытаются связать твои громкие разоблачения с его смертью.

– Здесь нет никакой связи.

– Надеюсь. – Вячеслав Анатольевич тяжело вздохнул. – Раньше чем через месяц, не возвращайся. Нижайший поклон Павлу и Маргарите.

Я вышла из кабинета и покачала головой в ответ на немой вопрос во взгляде Васильева.

– Нет, товарищ сержант. Я все еще свободна. Не проводите меня до проходной?

….Остаток дня, я не знала, куда себя деть, мучилась дурными предчувствиями, зачем-то поругалась с Трубецкой, тут же помирилась, а в девятнадцать ноль-ноль села в поезд, который через восемь часов должен был доставить меня в лучший город земли.

Атмосферу, которая царила в конференц-зале холдинга ЗАО «СтеллА» даже с большой натяжкой нельзя было назвать дружеской. Вокруг стола из красного дерева, украшенного тонкой резьбой, собрались пятеро из шестерых ныне здравствующих акционеров компании. Они обменивались волчьими взглядами и ничего не значащими фразами, и с нетерпением ждали прибытия шестого, дабы обрушить на него всеобщий гнев за длительное ожидание и хоть как-то разрядить обстановку.

Александр Климов бросил взгляд на часы и, сложив руки на груди, возвел глаза к потолку. Похоже, он зря два часа разглагольствовал на тему, как важна для них эта встреча. Князь согласно кивал и не возражал. Алекс тогда внутренне возликовал, начисто позабыв, что данная личность вообще никогда не унижается до споров, предпочитая пустопорожней болтовне активные действия. Вопрос только, в каком направлении он собрался действовать? Кого будет поддерживать, когда Атаман мертв?

– Ну, хватит, – словно в ответ на его мысли хлопнул ладонью по столу предполагаемый наследник контрольного пакета акций, родной сын создателя их звездной империи Марк Антонович Павлов. – Сколько можно ждать? Александр, может быть, ты дашь нам разумные объяснения отсутствия Кирилла Андреевича?

Климов, преодолевая желание покрутить головой и пожать плечами, невозмутимо произнес:

– Пробки.

– Пусть пересядет на вертолет. – язвительно бросил Павлов.

– Это неуважение ко всем нам, господа. – вальяжно произнес полный лысоватый мужчина, откидывая крышку портсигара.– Предлагаю начинать без него. С общего разрешения.

– Прекратите, Константин Сергеевич. – поморщился Марк. – Вы тоже нечасто баловали нас своим присутствием. До смерти моего отца. И никто не упрекал вас в неуважении к собранию акционеров.