Наталья Бердская - Бикфордов шнур

Симона в кулуарах называли Цитрамоном, он был владельцем фармацевтической сети. А Пелагея, видно, в детстве немножко комплексовала по поводу своего имени и поэтому была излишне выразительна в своих нравах и в поведении. Казалось, она всегда напряжена от страха потери, превосходства над людьми. Повиновение приносило ей удовольствие, и это доводило её до весьма приятного для самолюбия пьедестала. Пелагея выстраивала свои ступеньки и исключительно уверенно поднималась к своей высоте.

Гости уютно разместились за большим овальным столом и были настроены на утончённые светские разговоры.

Атмосфера напоминала классику жанра: Англия… замок… сумерки занавесили окна, как в детективах Агаты Кристи.

Помощница Мила завезла на сервировочном столике салаты, которые тут же переместились на стол, заняв свои места. Следом за Милой Савелий закатил сервировочный столик с водой и горячительными напитками. Столик, с которым зашла Мила, укатил восвояси, а столик, который закатил Савелий, установили около Влада. Это означало, что не Савелию, а Владу доверяется ухаживать за гостями, вовремя наполняя их бокалы, исключая присутствие прислуги. Брунов любил расслабиться, давая себе возможность не застёгиваться на все пуговицы в кругу близких ему людей.

Он рассказывал интересные истории и чувствовал себя королём бала.

Камертон передавал настроение гостей и время от времени издавал металлические звуки с интеллектуальным напылением.

За столом сидели обыкновенные везунчики, удачно вписавшиеся в разворот девяностых, и вдохновенно пытались уловить звуки магического камертона, дабы не уронить лицо. И как бы ни пытались присутствующие напустить мнимую титулованность, удержать природную прыть они были не в силах, и застолье медленно раскручивалось и обретало расслабленные рамки настроения.

На титулованность могли претендовать только Катерина и Анна, они были троюродными сестрами и обе принадлежали к роду Ярославцевых.

Не успел Влад наполнить напитками бокалы – зашёл Савелий, и, обращаясь к Брунову, он сказал:

– Анатолий Иванович! Подъехал Олег Владимирович. Пропустить?

– Да! Конечно! – довольно повышенным тоном скомандовал Брунов.

Это был Пуля, и въезд в усадьбу Брунова для него был всегда беспрепятственным.

Брунов встал, чтобы встретить гостя, и в этот момент Катерина роняет бокал – он разбивается вдребезги.

Брунов в лёгком недоумении взглянул на жену и на ходу сказал Савелию:

– Прикажи, чтобы всё быстро убрали.

Брунов вышел навстречу с иголочки одетому и спортивно подтянутому Пули.

– Олег! Добрый день! Накануне ты мне сказал, что не можешь приехать. Что-то срочное?

– Ну… не то чтобы… срочное… – со свойственной ему недосказанностью ответил Пуля.

Уловив спокойный, без ноток раздражения и спешки тон Пули, Брунов быстро перетянул «лямочку» на себя.

– Ну, ты в курсе, у меня сейчас гости. Давай зайдём на пару минут… а потом поработаем. Твой любимый виски «Макаллан» наизготове, – с улыбкой гостеприимства Брунов зазывал Пулю присоединиться к их застолью.

Пуля не любил компании, но Брунов всё-таки уговорил Олега, и они направились в гостиную. Брунов знал Пулю более 15 лет, он был единственным его другом. И больше у Брунова близких друзей не было, у него были близкие родные и близкие приятели, с кем он разделял своё общество, а в остальном он жил в полном согласии со своими убеждениями и со своей головой, и до конца доверял только себе.

Жизненная позиция Пули была ещё круче: самыми близкими родными и друзьями был только Брунов и его семья, больше у Пули – ни родных, ни приятелей, только деловые, протокольные и договорные контакты.

А в гостиной… захмелевшее веселье стремительно набирало градус, формы обретали расплывчивость, и настроение гостей, как застоявшаяся магма ожившего вулкана, рвалось наружу.

В этой охваченности неконтролируемого настроения никто сразу и не заметил, как вошёл Брунов, приглашая выразительным жестом гостя.

Пуля вошёл уверенно, с офицерской выправкой и холодным взглядом. Из присутствующих он в той или иной степени знал всех. Посему знакомиться ни с кем не пришлось. Он зашёл. Поздоровался и сел за стол. Мила принесла приборы, хотя все знали, что и тарелка, и приборы так и останутся нетронутыми. Пуля питался только дома: свежевыжатые соки, мясомолочные продукты с фермы, травяные чаи, вода из скважины. И за всем этим пристально следит и заботится Варвара, его помощница по дому. На встречах и в гостях позволял себе только виски, и то в небольших количествах. В свои 45 сохранял спортивную фигуру и на здоровье не жаловался. С женщинами не переусердствовал. Пить он не любил, курить он не любил, и девочек водить тоже не очень любил, только по зову тестостерона! А любил Пуля цифры, микросхемы, крипто коды… сделки, риск! В этом он чувствовал себя золотым драконом в стихии бизнеса, в стихии победных решений, в стихии денег и богатства.

Из низкого стакана с толстым дном маленькими глотками Пуля пил виски, наслаждаясь напитком. А вокруг фонтанировало остроумие и перетекало от одного к другому, как на уроке, оставалось только руку поднять. Но вместо рук поднимали бокалы, и, подбодрённые напитками в 20, 30 и 40 градусов, все были расположены повторить и продолжить.

Пуля оставался незаметным для уже взбодрившейся компании, они были все вместе и каждый в отдельности увлечены собой, а Пуля, как скрытая камера, считывал с лиц суть и записывал на свой жесткий диск, всегда работающий в его голове.

Влад танцевал с Пелагеей, как всегда, шаловливо-вульгарно, и на них никто уже внимания не обращал. Кроме Пули – ему танец показался откровенным намеком на «сбычу мечт», подчеркивая сексуальность в движениях. И когда танец был завершен брудершафтом, Пулю возмутило поведение Влада – он вёл себя так, будто Анны и не было в этом зале. Анна – дама его сердца! Как-то совсем не по-мужски.

Откровенная демонстрация флешмоба [1] «Флеш» – мгновение, «моб» – толпа. и их токсичный танец вызвали у совсем не впечатлительного Пули брезгливость. «Хищница, – определил Пуля, глядя на Пелагею. – Ей всё равно, кто у неё на крючке. Главное, чтобы улов был её и для неё. А для сохранения своего постамента она переступит и не споткнётся. Истинное наслаждение ей приносит умение манипулировать людьми. Но муж ведь у неё, владелец одной из крупных сетей фармацевтики, должно быть, не дурак. А с виду такой профанчик-подкаблучник, что-то здесь не сходится…» – заключил Пуля.

Влад продолжал прыгать между Анной и Пелагеей. Пелагея потянет за крючочек – бежит к ней, потом вспомнит, что здесь Анна, и все их принимают почти как мужа и жену, бежит к Анне: «Дорогая! Тебе хорошо? Я так тебя люблю…» – чмокнет – и опять по кругу.