Джейн Гук - Бог нам не поможет. В эпицентре урагана

– Где-то минут через 10 в окне появился он, -продолжала рассказ Элис. -И знаете, я до сих пор не могу понять, как он так бесшумно и легко пробрался в комнату, когда я совершенно точно помню, что закрывала окно на щеколду. Я не смогла закричать, словно что-то мешало. Я открывала рот, но звуки не издавались. Это было очень страшно! Двигаться тоже было трудно. Мое тело не слушалось, будто было ватным. Видимо, я очень сильно напугалась и не могла собой управлять из-за стресса. Но я попыталась собрать все силы и у меня почти получилось. Я бросилась к двери, но он ухватил пальцами меня за голову и кроме нестерпимой боли я больше ничего не помню. Очнулась уже здесь. Родители сказали, что почти сутки я была без сознания.

– Элис, ты видела его лицо?

– Нет, он был маске.

– А с ним была собака или какой питомец? – поинтересовался детектив.

Элис напряглась, вспоминая минувшие события и отрицательно покачала головой.

– Послушай, – проникновенно сказал детектив, – Элис, мне бы очень помогло, если бы ты позволила мне взять у тебя несколько волосинок с головы. Возможно, преступник мог оставить следы.

Девушка разрешила Россу срезать несколько волосинок.

– Детектив, – со страхом в глазах обратилась Элис, – а если он вернется? Он меня попытается убить?

– Ну что ты! – успокоил ее детектив. – Этого не случится. Он уже получил от тебя, что хотел.

– И что же? – утерев слезу со щеки, спросила девушка.

Детектив призадумался немного и ответил:

– Ничего необычного, Элис. Ему нужна информация. Я не думаю, что он вернется к тебе. Но, чтобы было спокойнее, я все же поставлю наружное наблюдение за твоим домом. У тебя будет с ними связь. А вообще, если что-то ты заметишь странное, звони мне. Вообще, в целях безопасности, останься здесь, в больнице, как можно дольше. Если он вдруг и вернется, мы будем с тобой готовы. Я обещаю, что с тобой будет все хорошо.

Отец девушки описал минувшие события. В ту ночь, войдя в комнату к дочери, он застал ее в руках этого преступника. Тело дочери было подобно ватной кукле. Отец не растерялся и, закричав, с разбегу бросился на незнакомца, но тот молниеносно отбросил от себя Элис и выпрыгнул в окно. Мужчина бросился за преступником, но его ослепила вспышка света. Когда зрение восстановилось, нападавшего уже не было. Преступника искали на крыше, бегали по двору, но поиски были безуспешными. Злоумышленник, будто бы растворился в воздухе.

После клиники Росс направился в управление, раздумывая над случившемся с Элис. На висках девушки отчетливо были видны следы от пальцев. Если этот человек являлся убийцей профессора и владельца книжной лавки, то возможно ли, что он намеревался сделать с девушкой тоже, что и с ними? Как, черт возьми, их мозги превращались в пепел? Росс мог дать этому явлению только одно объяснение, которое было тяжело принять за реальность и уж тем более отражать это в полицейском отчете. Необходимы были веские доказательства такого рода заявлениям. Показания Элис указывали на то, что злоумышленнику жертва нужна была живой. Что он намеревался сделать дальше? Может он хотел использовать какой-то волновой излучатель, который таким образом выпаливал мозг, как напалм? Вопросы не имели ответов и Росса это очень раздражало.

«Если экспертиза волос Элис подтвердит наличие на них спор грибка, это определенно поможет в расследовании», -мыслил Росс, сохранив для себя версию, что у преступника была необходимость заполучить жертву живой для совершения над ней каких-то манипуляций с головным мозгом, как бы странно это не звучало.

Тукумкэри. Техас

– Садись на кушетку Блейк, – холодным тоном приказала медсестра Элоиз, – и даже не вздумай открывать свой рот. Услышу хоть звук, я тебе воткну эту огромную иглу еще глубже, чтобы ты задохнулся от боли.

Маленький Блейк затрясся, как осиновый лист. Он боялся ее. Холодный пот прошибал его, каждый раз, когда эта рыжая бестия появлялась перед его глазами. Этой медсестре не нужно было ничего говорить. Ее вида было малышу более, чем достаточно. Элоиз повернулась к перепуганному мальчику со шприцом в руке, расплываясь в улыбке от ощущения власти над ребенком. Сердце Блэйка оглушительно стучало, выпрыгивая из груди. Тихий ужас – это все, что внушала ему эта женщина высокого роста в белом халате. Она схватила его руку железной хваткой и, как кошка перед прыжком, округлила свои хищные глаза, любуясь его исколотой веной. Еще немного и казалось, она оближет своим длинным языком его руку, словно кусок аппетитного окорока, а потом вопьется зубами в его плоть.

У мальчика от нервного напряжения поплыло перед глазами. Но Элоиз неожиданно резко всадила ему иглу в вену и заулыбалась. Блейк закричал от боли, вырывая свою маленькую детскую ручку из ее цепких лап.

– Тебе нравится, Блэйк? – орала медсестра, будто помешено больная, вцепившись в его руку своими когтями: – Неужели тебе больно, уродец?

Из вены, в которой еще торчал шприц, хлынула кровь и струей окропила ее лицо и, от этого образ злобной медсестры походил на кровавого мясника. Она захохотала….

Блейк закричал изо всех сил, резко дернулся и проснулся. Сердце еще колотилось. Чтобы успокоиться, он глубоко вздохнул, задержав дыхание, и выдохнул.

– Это был сон… всего лишь сон, – мысленно утешал он сам себя. Хотя, кое-что из этого кошмара были его реальными воспоминаниями несчастливого детства.

Эллоиз была настоящей садисткой и ненавидела детей. Ее боялась вся детская группа, среди которой был и шестилетний Блейк. Зверское обращение медсестры память Блейка старалась спрятать очень глубоко, чтобы защитить и сохранить психику еще совсем маленького мальчика, лишенного заботы и ласки. Он провел рукой по лицу, словно хотел стереть из памяти эту ведьму его кошмаров, которая до сих пор продолжала оживать во снах уже взрослого мужчины, являя свой образ из глубин его подсознания. И хотя воспоминания Блейка о детстве были ничтожно малы, лицо этой стервы он хорошо запомнил, как и те чувства, что испытывал ребенком по отношению к Элоиз и к другим служащим базы, измывавшихся над детьми.

Почти первобытный страх заставили его пережить в первые же дни появления на базе. Причину этого животного ужаса он не помнил. Память почему-то работала избирательно, вызывая лишь отголоски воспоминаний, концентрируясь только на пережитых ощущениях. Ему помнились зловещие тени на стенах, страшные крики и разрывающий душу плач совсем маленьких детей, брызги крови на стенах и потолке и сильную резкую боль, которая буквально раскалывала его тело пополам вместе с чудовищным страхом и чувством полной беспомощности. Но кто стоял за этими ужасами, маленький Блейк припомнить не мог.