Рената Окиньская - Кумир для Страховидлы

– Чего ты хочешь? – холодно спросила она, надеясь, что интонации не выдадут охватившую ее панику.

– Умница моя! – Виктор восхищенно хлопнул в ладоши. – Как всегда – зришь в самый корень! Конечно за сохранение столь пикантной, – Он красноречиво поиграл бровями и хищно, мерзко облизнул губы: – Тайны я вынужден попросить тебя кое о чем. Так, пустячок, ничего серьезного…

– Чего ты хочешь? – повторила она с обреченным бешенством, которое можно было уже не скрывать. Ведь понятно, что его «пустячок» вынет из нее всю душу. Виктор не был бы Виктором, если бы не разыграл эту карту с максимальной для себя выгодой…

Запись в Красной тетрадке.

5 июня, суббота.

«Дэн!

Сегодня один их самых счастливых дней в моей жизни! Потому, что сегодня я влюбилась! Это, конечно, полное сумасшествие, ведь я его еще совсем не знаю, но я точно знаю – он – моя судьба!

Ладно, расскажу по порядку. Сегодня утром я собиралась к Лене на маникюр. И пока я пила свой кофе, я от скуки выглянула в окно кухни. Мое внимание привлекло необычное оживление у подъезда, где живет Страховидла. Там стоял грузовичок, люди заносили вещи в подъезд. Я поняла, что кто-то заселяется. Я наблюдала, как все там суетятся, просто так, от нечего делать, и вдруг увидела ЕГО!! Его силуэт сразу бросился мне в глаза – такой высокий, с широкими плечами. У него такая осанка красивая. Поистине королевская! На нем была футболка с глубоким вырезом, в обтяжку, и джинсы, и еще у него светлые длинные волосы, они были собраны в пучок на затылке. Он очень привлекательный. Бывают такие мужчины, от которых просыпаются самые древние инстинкты… Вот ОН как раз из таких.

Я раньше никогда не верила в любовь с первого взгляда! Сама бы первая рассмеялась, если бы мне кто-то начал что-то такое втирать. Но теперь я знаю – она есть! Ведь мне хватило всего несколько секунд, я его даже вблизи еще не видела, но знала откуда-то, что он – тот самый!

Я не могла сидеть на месте, мне просто необходимо было увидеть его вблизи! Я вышла во двор, притаилась за машинами как какая-то дурочка, и стала наблюдать. Вскоре я смогла как следует рассмотреть его. Он такой красивый! И у него потрясающая улыбка! И вообще, он лучший, лучший в мире! Мне так приятно было смотреть, как он таскает вещи, как у него мышцы на руках и спине вздуваются, когда он тяжести поднимает. Хотя, удивительно, ведь он работает фотографом. Но понятное дело, он следит за собой, за своим шикарным телом, которое теперь не выходит у меня из головы.

Как я узнала, кем он работает? Да очень просто! Там ошивалась эта дура, Страховидла. Она типа помогала, дверь придерживала и вещи сторожила. Вот гадина, успела примазаться! С этой своей идиотской смущенной улыбочкой – вся такая хорошая, всегда рада помочь… Конечно, если она ко всем лезть не будет, то к ней вообще никто не подойдет в жизни!

Так вот, он сказал кому-то из грузчиков: «Осторожно, в этом ящике аппаратура!», а эта овца тут же влезла с вопросом: что за аппаратура. Ну, он и ответил, что осветительная, и что он работает фотографом, и дома у него тоже будет небольшая студия.

Он заметил меня и улыбнулся. Он посмотрел мне в глаза. И вот в эту самую секунду я влюбилась в него. Влюбилась так, как никто еще в жизни не влюблялся! У меня внутри просто извержение вулкана!

Мне стало неловко от того, что я торчала там и пялилась на него. Я решила подойти, поздороваться, заговорить с ним. Тем более, что эта дурында наконец свалила! Хорошо, что она меня не видела.

Но когда я подошла, и он снова посмотрел на меня, я еле-еле смогла спросить, не нужна ли помощь. Стояла и мямлила, как последняя идиотка! И это я, я, при виде которой обычно мужики сами теряют дар речи и начинают блеять как придурки! Но глядя в его глаза я сама стояла дура-дурой, и ничего не могла сказать.

Он сказал, что помощь не нужна, так как они уже почти закончили, поблагодарил меня.

И еще! Он сказал, что если у меня появится желание сделать пару фотографий, я могу обратиться к нему и прийти в его студию!

Студия! У меня даже руки дрожат, когда я думаю об этом! Я теперь мечтаю оказаться в этой студии. Я хочу, чтобы он устроил мне фотосессию. О да, я знаю почему он сразу обратил на меня внимание! Он ведь не первый, далеко не первый, кому крышу сносит при виде меня. Я уже мечтаю о том, как буду ему позировать!»

Наши дни (февраль).

– Подбельская! – взревело у меня в ухе. От неожиданности я вздрогнула и шарахнулась в сторону. Оглянулась – на меня, победно сверкая тщательно накрашенными глазами серыми, смотрела Вика Волгина. – Где тебя носит?! Генерал тебя обыскался.

– Вик, я сейчас к нему подойду, – спокойно ответила я, – буквально через пару минут.

Ингрид демонстративно отошла на два шага, делая вид, что Волгину не замечает напрочь.

Я прихлебнула кофе и взглянула на нее безмятежным взглядом. Вика от такой наглости побагровела. По ее мнению, я должна была тут же опрометью броситься на призывный зов начальства. Я и сама не знала, зачем злю ее, ведь ясно же, что раз вызывает генеральный, то не пойти невозможно. Даже несмотря на то, что сейчас – наш законный перерыв. Но я и в самом деле с утра успела уже вымотаться, и небольшая передышка – кружка с кофе и пять минут – была просто необходима! Пять минут на продуваемой всеми ветрами эстакаде, прилепившейся вдоль ангара, где был оборудован наш офис, он же склад. Кроме того, мне совершенно непонятно было, что побуждает Вику кричать на всю округу, если я стою в двух шагах от нее, и я не могла удержаться от того, чтобы хоть немножко не подразнить ее.

– Подбельская! Он тебя срочно вызывал. Понимаешь? Срочно! Я тут бегаю по всем складам, еле тебя нашла, а ты стоишь, чаи распиваешь!

– Ну, если ты так за него переживаешь, можешь ему доложить, что я уже вышла в его направлении.

– Снежана! Ну что за дела? Это же начальник! Его не волнует, чем ты сейчас занята! Перерыв ты себе можешь в любой момент устроить…

– Вика, – перебила я ее, начиная злиться, – я в офисе с восьми утра, сейчас три часа дня, я за это время вообще первый раз за день задницу от стула оторвала! Так что не говори мне насчет любого момента. А если начальство чем-то недовольно, предоставь мне с этим самой разбираться! И ради Бога, оставь меня на пять минут в покое! Если тебе все еще необходимо напоминать об этом, то твой начальник – это я!

Вика несколько секунд пыталась сдвинуть меня с места взглядом, вложив в него все свое возмущение. Убедившись, что взгляды, даже самые колющие, на меня не действуют, она с раздражением фыркнула:

– Ну, как знаешь!

После чего развернулась на сто восемьдесят градусов и энергично удалилась. Я поежилась под нежарким февральским солнышком и поплотнее запахнула пальто.