Наталия Новохатская - Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

Если бы криминальный роман о печальной судьбе Ларисы замышлялся на самом деле, то сцена у водных дорожек, под сенью пальм за стеклом кабинета, при наличии предметов роскоши ящиками стала бы гвоздём повествования.

В описанном чарующем антураже инспектор узнал бы к немалому своему изумлению, что торговля предметами безумной роскоши осуществляется силами взрослой дочери Нюры Зотовой. Женщину зовут Алёна Евгеньевна (!) Кудинова (по бывшему мужу), она служит диспансере лаборанткой, номинально владеет упомянутой фирмой на пару с гардеробщицей тетей Клавой, в Москве проживает на птичьих правах вместе с 12-летней дочерью и считает себя натуральной сестрой Ларисы со стороны отца.

Так распорядилась Нюра Зотова, бывшая нянька, ныне добрая старушка, проживающая в своей родной деревне Тюрюки. Что называется: «на колу висело мочало, не начать ли нам сказку сначала!»

Думается, что после сжатого описания истории и обстоятельств жизни Алёны Кудиновой (фантомной младшей сестры) инспектору станет ясно, что из хлорированных вод бассейна выплывает и формируется очередная претендентка на хорошую часть имущества Ларисы, к тому же самозванка, что характерно для нашей истории в целом. Княжна Тараканова, можно сказать, потому что водная стихия имеет место, хотя без фатальных последствий, какие изображены на известном полотне, в рамках которого героиня спасается от крыс на кровати. (Во время наводнения, в одиночной камере Петропавловской крепости.) Однако в данном контексте крысы не водятся, вместо них водятся шёлковые кальсоны, кремы для лица, шеи, рук, ног, декольте и прочих частей женского тела и, как венец соблазна, высятся пирамиды так называемой «Кембриджской пищи», которую, думается, не стала бы есть легендарная княжна-самозванка даже будучи в заточении, и крысы, возможно, что побрезговали бы.

Опять же думается, что о сестре-самозванке сказано достаточно и даже с чрезмерными эмоциями, от которых автор не смог удержаться, находясь в стадии первоначального изумления. В основном оттого, что потомство няньки Нюры, с которой повелось повествование, выявилось нежданно, но совершенно уместно, как будто в самом деле сочинялся роман-детектив, а не сластилась пилюля скучных и неприглядных обстоятельств реальной жизни банальной и непривлекательной жертвы собственных мелких страстей.

Иллюзорный инспектор Тверской (пожалуй, следует вернуться к данной условной фигуре, чтобы укротить излишество эмоций), разумеется, отметил факт иллюзорного родства персонажей, однако больше чем кровные узы, его занимали их деловые связи персонажей, в особенности принципы владения и функционирования фирмы (именуемой «Лотос», как бывший стиральный порошок) и группы красоты со здоровьем без названия, но между клиентками известной как «у Лары».

Были бы они чуть более начитаны, то звали бы свой кружок продлённой молодости и красоты «у Лары и у Пенаты», причём загадочное имя Пенаты отдали бы Зое Власовой, доктору психотерапии и мастеру душевных переливов, поскольку что в упомянутых предметах учёная женщина чувствовала себя, как дома, и могла зваться Пенатой в честь божеств домашнего очага, вкупе с Ларой. Лары и пенаты – это персонажи римской мифологии, но автор вновь увлёкся, хотя инспектор в данном случае невинен как агнец, его занимало другое.

Конкретно – Зоя Власова, терапевт смятенных умов, специалистка с сомнительным и недавним, однако же дипломом. Последний висел в достойной рамке в кабинете доктора и изобиловал виньетками, в зарослях которых название заведения и профессии читались с некоторым трудом. По ходу дела инспектор выяснил, что Зоя Власова приходилась дальней роднёй другой докторше, легендарной Лидии Тифофеевне, которая сформировала жизненный путь Ларисы недрогнувшей рукою. Старшая родственница совсем недавно покинула мир в солидном возрасте, однако до конца практиковала свои науки, вместе с тем пестовала новые поколения эскулапов в плохо обозначенном центре наук о загадочности всякой души, оно и стало альма матерью Зои Власовой. После чего Лидия Тимофеевна рекомендовала её в диспансер в качестве преемницы, она же внучатая племянница в первом колене.

Понятно, что диспансер и Лариса отказать не смогли, однако никто не раскаялся. Лариса хорошо сработалась с племянницей, сверх того они практически подружились, делили не только доходы от деятельности, но и секреты частной жизни в течение последних лет. Что делало Зою Власову ценным свидетелем, если знать в точности, что она не более чем свидетель.

Инспектор Тверской (не будем забывать о нём), хотя испытывал интерес к деталям частной жизни пострадавшей Ларисы Златопольской, первым долгом досконально выяснил, как и насколько гладко протекал торговый бизнес, увязанный в фирму «Лотос», под ветхой, но солидной крышей лечебнофизкультурного государственного диспансера.

Константин Сергеевич Станиславский, негласный герой «Театрального романа», однажды указал, что театр начинается с вешалки, и инспектор убедился почти в том же самом. Фирма «Лотос», фигурально выражаясь, выходила из гардероба, сей момент чуть подробнее. Олег Иванович узнал (понятно, что условно, никакой персонаж из казенных служб в жизни не добился бы добровольных признаний, однако оставим это на совести автора), что фирма «Лотос» официально принадлежала на равных правах двоим владелицам: Алёне Кудиновой, лаборантке, и тёте Клаве Баум – гардеробщице.

Невзирая на нерусскую фамилию, которая взялась от отчима или от свёкра, тётя Клава была исконно российской, очень пожилой женщиной и основное время своей жизни проводила в деревне, где имела уютный домик с огородом. По договорённости с властями диспансера в апреле она поднималась на крыло и ехала пестовать зелень и кур, они зимовали и неслись у соседей, также по договорённости. В течение тёплого периода и почти до ноября тетя Клава в диспансере не появлялась, и гардеробное дело ложилось на лаборантку, сестру-самозванку Алёну Кудинову. Дел было не слишком много, официальные клиенты летом вешались редко, а для своей богатой клиентуры Лариса учредила в зале стояки полированными вешалками, так что случайный вор не имел возможности поживиться. Но всё равно можно сказать, что фирма учредилась на вешалке. Владелицы получали за беспокойство небольшую зарплату и в дела не вмешивались.

Кроме совладелиц из гардероба фирма располагала персоналом в лице двух директоров с неравными правами. Ими стали Лариса Златопольская и Зоя Власова, в дополнение к чему имелась должность почётного члена совета, занимаемая заведующей диспансером. Та негласно имела ежеквартальную прибыль за то, что не чинила препятствий и щедро выделяла помещения по мере надобности. Стоит особо подчеркнуть, что делами и финансами фирмы ведала одна Лариса, остальной дамский антураж приходился для удобства и для видимости. Зоя Власова исправно врачевала души, Алёна Кудинова вне гардероба торговала в помещении бассейна, также ассистировала в гимнастическом зале, однако какие они с того имели доходы – зависело исключительно от Ларисы. Контракты и условия работы имели место исключительно в порядке устных, а не писанных договорённостей.