Раян Фарукшин - Отработанный материал. Тень защитников Отечества

– Красиво поёшь, соловей! Мы ещё на войну не уехали, а ты нас уже домой отправляешь! Сплюнь три раза!

– Да ладно, всё обойдётся! Не трясись понапрасну, солдат, – Витька излучал бодрость и оптимизм. – Знаешь, там, в суматохе отправки домой, мы можем и не встретиться, а попрощаться мне с тобой охота, так что, давай, братуха, пока, мерси боку!

– Пока! – Андрюха пожал Витьке руку, и, на секунду задержав взгляд на серьёзных серо-голубых глазах товарища, почувствовал его доброту и душевное тепло даже через сухую потрескавшуюся кожу пальцев.

Андрюхе вдруг захотелось сигануть к Витьке в объятия, обхватить его за плечи, потрясти и потискать приятеля, но он сдержал свой мимолётный порыв. Невозмутимо улыбаясь, Андрюха прикрикнул:

– И, слышь, ты! Боец, не позорь тут без меня наш славный парашютно-десантный полк! Понял?

– Понял! Не опозорю, обещаю!

*

Колонна встала на въезде в небольшой кишлак.

Люди – солдаты и офицеры – живыми и здоровыми возвращались с финального своего боевого выхода в Афгане, и они радовались, улыбались, расслабленно сидели на броне, каждый по отдельности окунувшись в свои мысли, размышляя кто о чём желает.

Андрюха, в составе своего отделения, жарился на башне последней в колоне БМП. Мечта о скорейшем возвращении домой занимала все его мысли, и ни о чём, кроме дома, ему думать не хотелось. Андрюха пытался спланировать свою дальнейшую, и уже сугубо гражданскую и размеренную жизнь.

Планы нарушил ротный. Оказалось, бритая наголо голова ротного думала совсем не о доме, жене и дочке, а о выполнении боевого задания.

– Ты и ты! – указал пальцем на Андрюху и Хохла ротный. – Ко мне!

Бойцы поспешили к командиру.

– Получен приказ комбата доразведать обстановку в кишлаке. Разведчики докладывали, что там – пусто. Сейчас они заняты, поэтому, вы двое – бегом вперёд, – не терпящим возражений голосом вещал офицер. – Там, у первой стены, вас ждут ещё двое из второго взвода, и двое из третьего. Обшарьте крайние дувалы, и ко мне! Смотрите, недолго!

– Разве такая солянка допустима в разведке? – недовольно бурча, Хохол нехотя поплёлся за Андрюхой, рванувшим в кишлак. – Ротный этот, раскомандовался! А командир взвода, как всегда, язык меж булок засунул, и молчит при виде ротного!

Хохол был тёртым калачом, выросшим на задворках Полтавщины и давным-давно познавшим взрослую жизнь с её формальными и неформальными лидерами, законами и порядками. Он старался не бежать «впереди паровоза» и, тем более, не лезть «поперёк батьки в пекло». Свои прямые обязанности Хохол всегда норовил исполнить добросовестно и качественно, а от исполнения чужих – увернуться.

– Я ему не громила из разведроты, подсматривать и партизанить не нанимался. Моё дело маленькое, – шипел Хохол.

Вероятно, эта рассудительность и спасла ему жизнь. Дробь, выпушенная дряхлым, иссохшим, чернолицым стариком из древнего, на сто лет старше самого этого деда, экзотического двуствольного ружья, свистнула между двумя бойцами и мелкими точками отметилась в стене недавно отстроенного дувала. Свистнула всего в сантиметрах от ленивого туловища Хохла.

Хохол механически кувыркнулся вперёд, за стену, помог навык, полученный ещё в учебке. А Андрюха встал, как глубоко вкопанный столб, в пяти шагах от обкуренного в ноль старика. Тот, пошатываясь и тряся стволом, выстрелил снова. За спиной Андрюхи кто-то дико взвыл от боли. Обернувшись, Андрюха увидел мальчишку, подстреленного своим неугомонным дедом.

Малой, тонкими ручонками схватившись за живот, упал на спину. Старик, не отрывая глаз от Андрюхи, вышарил в своре своей разноцветной одежды запасной патрон и дрожащей рукой попытался загнать его в ствол. Хохол, выкроив минутку, выставил из-за стены автомат и одиночным пальнул в старика. Старик согнулся пополам, выронил ружьё, рухнул вправо. Патрон, выпав из раскрытой ладони убитого, покатился в сторону Андрюхи, который так и стоял, сжимая в потных ладонях автомат, посреди улицы.

На звуки выстрелов подоспели бойцы второго взвода. Они окружили тело старика, в поисках трофеев сноровисто обшарили его одежды. Не найдя ничего ценного и интересного, отошли, обратив свои взоры на старинное ружьё.

Мальчонка ещё дышал, наполненные кровью лёгкие хрипло выгоняли воздух.

Очнувшись, Андрюха бросил оружие и метнулся к мальчику. Шок его прошёл, он вернулся в реальный мир войны и суетился, пытаясь спасти мальчишку. Тщетно. Бача умер. С разорванным животом, с выбитыми позвонками. Умер в мучениях, в страхе и горе. Умер, вслед за своим дедом.

Кишки, зелёной зловонной массой выползшие на песок, кровь, скатывающаяся одетыми в пыль каплями, большие открытые глаза, быстро покрывающиеся завесой смерти, пар разодранных внутренностей.

– Сколько ему было, несчастному? Четыре или пять годков? И жизни-то он никакой не увидел, – ужаснулся кто-то из бойцов.

– Не разбираюсь, – отозвался Андрюха.

– Ты не смотри долго, не надо, – Андрюху толкнули в спину. – Нельзя убитому долго в глаза смотреть!

Перепачкавшись кровью мальчишки, Андрюха взял его худущее тельце на руки, поднял и перенёс к стене, где бережно уложил к брошенному солдатами к каменным глыбам телу старика. Сев на колени, десантник закрыл малышке глаза, накрыл обоих убитых подвернувшимся под руку цветастым пакистанским одеялом. Поднялся, подошёл к Хохлу.

– Ты какого чёрта стрелял, морда? Ты ж меня зацепить мог! – Андрюха наотмашь ударил товарища по лицу.

– Так не убил же! – попробовал увернуться от второго удара Хохол. Неудачно.

– Не убил, – успокоился Андрюха. Остановился. Остыл. – Извини, трухнул крошку. Извини, брат!

– Ничё, ничё! – Хохол обнял друга, похлопал его по спине. – Бывает.

– Чего стоим? Выполнять команды, бегом! – капитан, командир роты, возник посреди двора с перекошенным от злобы лицом, в ярости метая молнии и, дико вращая руками, словно лопастями вертушки.

– Работаем, командир, – решил оправдаться Хохол.

Издавая нечленораздельные звуки и раздавая направо и налево пинки нерасторопным бойцам, оказавшимся в опасной от него близи, капитан ударил ногой под колено Хохла.

Хохол молча перенёс выпад капитана. Предпочитая свалить от взбешённого ротного подальше, он увёл Андрюху под прикрытие командира своего взвода. Хохол никак не мог смирится с характером и повадками нового ротного, три недели назад заменившего штатного, убывшего по ранению в госпиталь.

Нервяк капитана понятен и объясним. Из-за этого дурацкого происшествия со стариком и мальчишкой, ранением нескольких подчинённых, нервотрёпкой в радиоэфире, от него, боевого офицера, проведшего в песках и камнях Афгана целый год, широким шагом уходил обещанный полковником орден. Да, быть временщиком неудобно и непрестижно, но так уж вышло, что капитан весь год только и делал, что «шатался» по разным должностям и подразделениям, сменяя раненых офицеров.