Вилье Де - Невыносимая миссия в Сомали

Фуския попробовала отшутиться.

- Но вы уже женаты. У вас четыре жены.

- Я разведусь с одной из них, - прорычал Али...

Это было легко. Достаточно найти какого-нибудь имама. Фуския серьезным тоном возразила:

- Но у меня уже есть мужчина. Я не могу остаться в Браве.

- Послушай, - сказал Али. - Я могу спасти тебя. У человека, с которым ты приехала, будут серьезные неприятности. Это - шпион. Если ты бросишь его и выйдешь за меня, я тебя вытащу из этой истории. Подумай до вечера. Потом будет поздно.

Их было десятеро, и они взялись ловить лангуста, которым и кошку не накормишь!

Лодка кружилась на месте. Сидя сзади на куче сетей, Малко едва сдерживал досаду.

Кочевники неприязненно косо смотрели на Индийский океан. Одного из них с самого начала мучила морская болезнь.

Малко заметил на пляже Фускию с Абширом: "тойота" руководителя региона исчезла. После фокуса с сиреной он понимал, что сомалийцы за ним следят. Они играют с ним, как кошка с мышкой, не зная, к счастью, что шофер - его сообщник. Они, должно быть, пытались узнать, кто он такой и чего именно хочет. Это гонка на время...

Лодка пошла к берегу. Снова пришлось прыгать в воду под наглый смех сомалийцев. Подойдя к Фускии, он увидел, что она едва сдерживает волнение. Ни слова не говоря, они вернулись в "лендровер", но до дома руководителя района не смогли ничего сказать из-за присутствия Абшира, который нудно объяснял Малко, что неудачная рыбная ловля, как было на сей раз, исключение.

Как только они оказались в номере, Фуския зарыдала.

- Что такое? - спросил Малко.

В промежутке между всхлипываниями она рассказала ему о беседе с Али "Святым" и его шантаже. Малко слушал, чувствуя, что у него опять свело желудок. На этот раз началась банальная травля. Кроме того, он даже не знает, в Браве ли заложники.

Это - поражение по всему фронту.

- У нас есть время до вечера, - решительно сказал Малко.

Он взял фотоаппараты и вышел.

Абди был у себя и пил чай. Малко громко произнес:

- Я хотел бы сделать несколько снимков в лагере кочевников.

Они сели в "лендровер". Как только мужчины оказались за пределами видимости из отеля, маска служебной невозмутимости спала с лица Абди.

- Они что-то подозревают, - сказал шофер. - Они не знают правды, но предполагают, что дело нечисто. Абшир допрашивал меня целый час. Они принимают вас за двойного агента. Думают, что вы на самом деле Хельмут Ламбрехт, но работаете на американцев.

- А Муса?

- Тут они тоже начинают задавать вопросы.

- Вы уже знаете, что произошло с братом Хаво?

- Это несчастный случай, - отмахнулся Абди, - его застукали, и раздельщицы взбесились; но Абшир в курсе. Это его идея насчет руки, чтобы увидеть вашу реакцию.

Да, с ними играют в "кошки-мышки". "Лендровер" поднимался по крутому берегу к лагерю кочевников. Малко кипел. Ситуация кого угодно выведет из себя: забраться так далеко и потерпеть крах. У него очень мало времени. В любой момент могут обнаружить два трупа, и сомалийцы перестанут играть в "кошки-мышки". Он вспомнил руку в рассоле... Такая судьба ждет и его, если он попадется.

Это было бы печально для наследного князя, - закончить свои дни под видом сирены в одном из маленьких портов Индийского океана. Он размышлял, пытаясь выработать план, который был бы в этой ситуации пригоден. Конечно, некоторые звенья есть, но многих пока недостает... Его неудача будет означать смерть пяти человек. И его смерть. Он демонстративно вышел из машины с фотоаппаратом на ремне через плечо и защелкал затвором, снимая кочевников, не привыкших к такому вниманию. Постепенно Малко углубился в лагерь.

Хаво сидела возле шатра с окаменевшим лицом, неподвижно, завернувшись в бафто. При виде Малко выражение ее лица не изменилось.

- Они убили моего брата, - сообщила она.

В ее голосе были не горечь, не боль, только страшная ярость. Старик, стоявший за спиной Хаво, смотрел на Малко. Ее отец. Малко сел на корточки перед кочевницей и поставил на землю сумку.

- Я принес вам плату за кровь, - тихо сказал он. - Все золото, что у меня есть.

Хаво покачала головой.

- Даже если бы вы дали мне десять тысяч верблюдов, я не могла бы забыть о пролитой крови. Я хочу убить тех, кто убил его...

Убеждать ее было бесполезно. Малко вдруг задумался.

- Сколько у вас таких винтовок? - Он указал на карабин "маузер". Хаво медленно посчитала на пальцах и обронила:

- Семь.

- У вас есть хорошие стрелки?

Толстые губы кочевницы растянулись в злую улыбку.

- У нас все хорошо стреляют. В пустыне надо уметь охотиться... А что?

- Я смогу, возможно, предложить вам план, как отомстить за смерть брата. А пока возьмите это золото.

Хаво нехотя потянула к себе кожаную сумку и забросила ее в шатер.

- Я не дотронусь до золота, пока месть не состоится, - отрезала она. - Поторопитесь.

Ее прервал подбежавший Абди.

- Быстрей, - сказал он. - Они идут. Абшир.

Когда Абшир подошел, все так же скрывая глаза за черными очками, Малко снимал детенышей верблюда, которые сосут мать, возле кочевницы, готовящей рыбу...

Он только что принял решение, что он будет делать. На карту поставлено все.

15

Оправдывая свое прозвище, Абшир-"горлодер" разогнал нескольких пацанов, прилипших к "лендроверу". Малко добросовестно дощелкал пленку. В Могадишо было практически невозможно сделать снимок, чтобы тебя не линчевали. Сомалийцы страдали острой шпиономанией. В их глазах верблюд такой же секретный объект, как и ракета. Абшир долго шептался с Абди. Потом ушел.

Как только они сели в машину, Абди сообщил Малко:

- Абшир слышал об истории с Саидой. Он пока еще не все понимает и не осмеливается слишком нападать на вас, потому что настоящий Хельмут Ламбрехт в хороших отношениях с председателем Сиадом Барре. Он спросил, что я о вас думаю. Я прикинулся дураком, но теперь мне приказано за вами следить.

Круг сужается... Абди украдкой глянул на Малко.

- Надо бы уезжать, - посоветовал он. - Мы можем добраться до Кении, я знаю все проселки. Им не хватит солдат, чтобы контролировать все дороги. Вы должны отказаться от спасения этих людей, господин.

Впервые Абди проявил нервозность. Не без оснований. Он рисковал быть повешенным или расчлененным. Малко доверчиво улыбнулся ему.

- Не пугайтесь. Я попробую кое-что предпринять сегодня вечером. Если не получится, ночью уедем.

До самой гостиницы они не сказали другу другу ни слова.

Фуския отдыхала, лежа на кровати голая, чтобы не менять платье.

Увидев Малко, она вздрогнула.

- Что нового? - задал он обычный вопрос.

- Приходил Али Хадж, - ответила она. - Он принес мне вот это.

Она раскрыла ладонь, и Малко увидел звезду Могадишо из золота. Четырнадцать каратов, но все-таки золото.

- Он велел, чтобы я пришла к нему к последней суре Корана, продолжала Фуския. - Он будет один. Потом может оказаться поздно.