Александр Гриднев - Клевер. На дне вершины. Боевик без единого выстрела

– Встанешь – убью! – и обратился к остальным. – Еще вопросы есть? – ответом мне были звонкие трели сверчков и молчание. Ребята растерялись от такой прыти.

– Вольно… Разойдись! – я привычно скомандовал.

Пульс еще мощно стучал в висках, когда я вернулся в машину. Миша уже стоял рядом с «девяткой» и ждал меня. Говорить ему о том, что случилось, не было смысла. Я набрал воздух, а потом полностью стравил его из легких:

– Поехали.

Мотор послушно рыкнул в ответ, а фары осветили желтоватым светом асфальт. Доброй ночи, Нариманов.

…

Шальной ветер вихрем проносился по салону. Навстречу моей новенькой девятки снова неслись белые полосы. Мимо мелькали молодые, зеленые тополя. Рядом со мной на пассажирском сидении лежал букет белых ромашек.

– Мила, я еду к тебе! – прошептали мои влюбленные губы.

Сила и слабость, как и понятия «хорошо и плохо» слишком категоричны. Любовь и жертвенность, с точки зрения циника кажется слабостью, а бескомпромиссность и настойчивость станут силой. В таком случае ревность, кайк стремление безраздельно властвовать над человеком, – сила. – Но так ли это на самом деле? – рассуждал Алексей. – Допустим, ты увидел свою даму сердца с другим. О чем ты будешь думать, когда увидишь, как она жмется к нему?

«Она говорила, что я лучший. Она мне врала? Я не лучший? Я ее недостоин?» Или: «Она наставила мне рога. Как я выгляжу перед окружающими? Как рогоносец? Меня презирают? Я похож на оленя?» И в заключении: «Как мне теперь со всем этим жить?»

На самом деле неважно, какие мысли пульсируют в твоей голове. Вывод один: ты боишься отпустить человека, потерять над ним контроль. Но не возможно на фундаменте страха построить любовь. На страхах основывается только ревность. Страх, и ревность – вариации слабости!

…

Самой красивой позой в сексе я считаю «позу наездницы». Женщина обнажает перед взором партнера свое тело, и мужчина безотрывно любуется ее красотой. Она перенимает инициативу – он подчиняется и контролирует. В подобные моменты и речи быть не может о какой-то там скромности. Такие понятия здесь не только не уместны, но даже глупы.

Прикрыв глаза, женщина отрешается от всего мира. Она пребывает в трансе, пока чувствует в себе вожделенный орган. Наблюдать это поистине прекрасно! В эти секунды мы – одно целое.

Чувства тем сильнее обостряются, чем ярче ты осознаешь, что этот секс может стать для тебя последним. Быть может, через час ты встретишь своего противника, а на рассвете умрешь. Погибнешь и больше никогда не вернешься в этот дом.

Мила, словно на стременах взлетала вверх, а затем со стоном оседала на меня. Это гарцевание было завораживающим. Я снова и снова любовался ею, дивился тому, как эротично взлетали вверх ее небольшие, но нежные и упругие перси. Певучесть ее стонов ласкала мой слух. Сочетание сексуальности и божественной красоты ее фигуры и пышных локонов доводило меня до экстаза.

Почувствовав, что на подходе, я надавил ладонями на ее бедра и вошел глубже. Я страстно желал, излиться в ее лоно, мечтал поселить в ней жизнь. В тот вечер я мог не вернуться домой, но ребенок, которого родит моя женщина, будет жить и продолжать род. Вероятно, это было эгоистично, но удержаться я был не в силах.

Но Мила предугадала мои намерения. Она распахнула свои зеленые глаза и посмотрела на меня строго. В последнюю секунду красавица припала к моей груди. И поневоле мне пришлось ее покинуть.

– Леша, я же сказала, нет! – тихим голосом, но твердым тоном произнесла она мне на ухо.

Ком обиды подкатил к горлу.

– Извини, – сказал я сухо. Она соскользнула с меня на мятую постель. Я поднялся с нашей широкой кровати и отправился в ванную.

Тонкие, словно иглы, струи воды били мне в затылок. Я долго стоял под горячим душем, уперевшись руками в кафельную стену. Ни секс, ни водные процедуры не смогли снять груз моих дум о скорой смерти. И даже зная об этом заранее, я все равно решил напоследок овладеть своей женщиной.

Для Милы это был стандартный утренний секс, как она любит. С той лишь разницей, что тем утром наше занятие любовью началось раньше обычного. Мне же это представлялось последней слезой, последней сигаретой, последним стаканом водки, последней волей приговоренного. К сожалению, а скорее к счастью, Мила ничего не заметила.

Ванная наполнилась влажным воздухом. По кафелю всюду струйками стекал конденсат, монотонно шипел душ. А мне было страшно. Я никак не мог взять себя в руки.

Когда шум воды стих, до моего уха донесся голос Милы.

– Тигренок, ты к вечеру будешь?

Я окунул лицо в махровое полотенце и покачал головой. Вслух я так ничего и не ответил. Кто его знает – вернусь я или нет?

Спустя сорок минут я уже смотрел в глаза своему оппоненту.

Встреча произошла за городом. В пятистах метрах от места нашего поединка темнели силуэты частных домов. Изредка со степи доносился волчий вой. Зимнее солнце еще не встало, и поэтому дорожку фехтования освещали наши автомобили. Ветра не было, весь воздух звенел от неестественного для Астрахани сухого мороза. В правой руке я держал длинный и тонкий клинок. Мое тело согревал только джемпер, но трясло меня не из-за холода…

– Готов? – пренебрежительно бросил мне Виктор. Клуб пара, который он выдохнул, растаял в свете фар.

– А ты? – я медленно поднял голову. Еще до начала дуэли я попытался уколоть противника взглядом.

– Ан гард! 4 4 В фехтовании команда к началу поединка. Участники поединка должны приготовиться к бою. – ответил он, вставая в позицию.

Мы начали сближаться. С первым шагом я почувствовал, как мои ноги налились свинцом. Наш поединок на боевых шпагах не предполагал ни учебный спарринг, ни даже «первой крови» – дрались мы насмерть. Виктор уверено шагнул ко мне, не сводя напряженного взгляда. Мы скрестили шпаги, и мой страх мгновенно рассеялся. В груди стал разгораться огонь. Когда начался бой, Виктор стремительно бросился на меня с выпадом. Я ушел в сторону, даже не парировав удар.

Здесь я ненадолго прерву описание дуэли, но обещаю скоро к ней вернуться.

…

Не знаю, как Миша находил подобные богемные тусовки, но мы вчетвером сидели за прекрасно сервированным столом. Миша как обычно шутил, не переставая подливать дамам красного. Удивительно, но время совершенно не поменяло этого человека. Его новая пассия Настена весело хихикала и, повиснув у него на плече, не выпускала из рук стакан. Моя невеста тактично улыбалась ей в ответ, едва пригубив свой бокал. Мы были приглашены в кафе нашего конкурента в его день рождения. Вечер обещал быть томным, но, увы, спустя четверть часа, все изменилось. К нашему столику вальяжно подошел сам именинник. Это был крупный, чернявый мужчина в черном костюме с белоснежной сорочкой без галстука. Широкие плечи, бородка, сильный, красивый бас. Присев за наш столик, Большой – так все звали хозяина – в беседе сразу же взял инициативу в свои руки.