Александр Рыскин - Страж вишен

– Спасибо, конечно, но – нет. Я могу жить у женщины, только если она моя жена. Да и то…

– Понимаю. Твой максимализм у тебя не отнимешь. Пирога хочешь? Я сама испекла.

– Буду рад попробовать. Ты ведь печь любила?

– В прошлой жизни, – усмехнулась она. – А теперь всё больше – разборки с мафией, с кагебешниками. Тут, Саша, не до пирогов…

– Чем помочь?

Оксана вдруг вспомнила, что совсем недавно полушутя-полусерьезно пожелала, чтоб рядом оказался Саша с его умом и знаниями.

«Что ж, твое желание сбылось», – грустно подумала она.

Флорида, США, 2003й год

Доктор Кир Огородникофф жил на собственной вилле, на берегу океана. В силу возраста он уже почти не практиковал. Дважды в неделю он ездил на своем джипе в ближайшую больницу – для консультаций. А основное время бывший профессор Московского мединститута, а ныне – американский пенсионер проводил за компьютером: писал статьи по хирургии для научных журналов; в часы отдыха он выходил на веранду второго этажа и глядел на океан… Жил он один – жена Дженнифер умерла несколько лет назад, а детей у них не было. В своем завещании доктор указал, что все оставляет единственной дочери Оксане, проживающей в России. О судьбе девочки он знал очень мало: ее мать, лаборантка областного медицинского вуза, где он преподавал на полставки, узнав, что он ей изменяет, подала на развод и запретила ему даже приближаться к детям – Игорю и Оксане. Денежную помощь, правда, принимала. А вскоре, выйдя замуж за какого-то бухгалтера, перебралась в поселок городского типа и вовсе прекратила всякое общение с ним. Огородников знал только, что девочка носит его фамилию.

Тяжелая депрессия посетила Кирилла Игоревича, и уже начала всё крепче сжимать его в своих удушающих объятьях – как вдруг последовало приглашение поработать в Москве. Оказалось, что одна из его научных работ, напечатанная в столичном медицинском журнале, привлекла внимание светил советской хирургии. С 1967-го по 1980-й год карьера областного врача шла по восходящей. Его не раз приглашали на симпозиумы и конференции; коллеги рангом постарше просили профессионального совета и затем в благодарность могли замолвить за него словечко в высоких кабинетах.

В 81-м до него докатилась страшная весть: погиб в Афганистане сын Игорь. Его первенец, названный в честь деда – полярного исследователя Игоря Владимировича Огородникова. Кирилл вновь почувствовал, как земля уходит из-под ног. И лишь благодаря друзьям он удержался на плаву.

«Да, – повторял он в те дни. – Я не крепкий человек. Мне необходимо знать, что со всеми всё в порядке, а иначе я просто не сумею быть в форме».

Два брака распались один за другим, по схожему сценарию; молоденькие студентки, рассчитывавшие на спокойную жизнь под крылом маститого профессора, получали угрюмого, замкнутого, порою вспыльчивого супруга, который к тому же дико ревновал их ко всему, что движется. Не выдержав, они уходили. Не забыв, правда, взять денежную компенсацию «за загубленную молодость». Кирилла Игоревича всё чаще стали посещать крамольные мысли о суициде. Причем он хотел сделать это как врач – чисто, красиво и безболезненно. Но, к счастью, не успел: грянула перестройка, подули ветры перемен с Запада, и вот уже перед ним на столе – приглашение от одного из самых именитых медицинских университетов США. Недолго думая, доктор Огородников направился в ОВИР – заказывать заграничный паспорт…

… Обычный, скучный вечер. Океанские волны тихо плещутся под Луной, накатывая на узкую полоску прибрежного песка. В придорожных зарослях заливаются сверчки.

Владельцы нескольких дорогих вилл, в основном, старики выходят на веранды, чтобы полюбоваться красивым зрелищем. Правда, они уже к нему привыкли, но всё же… Океан манит их своей вечной загадочностью.

На одной из таких вилл, тоже на веранде, в шезлонге дремлет пожилой мужчина в легком свитере. Он не слышит, как внизу, на первом этаже кто-то возится с дверным замком. Входят двое. Они в масках. Осторожно двигаясь в темноте, они направляются к лестнице. В руках у одного из них что-то поблескивает. Шаги пришельцев не слышны – сказываются многолетний опыт и тренировки. Одолев лестницу, они возникают на веранде, словно тени. Приближаются к спящему… Глухой, сдавленный вскрик никому не слышен. Через две минуты незнакомцы уже исчезают в ночи.

Оксана Огородникова

Сашка Жуковский… Жук… Невероятно, но факт: я снова вижу его. Тот самый Сашка Жуковский, с которым я девчонкой носилась по лужам родного поселка, ходила в походы; с которым ездила в Ставрополь – сдавать документы в институт. У которого была знаменитая выставка в Москве, в Доме художника, и я первая поздравляла его с небывалым успехом… Безнадежно влюбленный в меня Александр. Он стремился повсюду сопровождать меня по жизни, стремился стать для меня незаменимым. Был в курсе всего, что со мною происходит. Звонил мне в Москву. Потом уже, в начале девяностых, став относительно знаменитым, сам перебрался в столицу. Но там меня уже не было. Точнее, еще не было – я трудилась в областном центре, на фирме у Климовича. Мое второе пришествие в стольный град как раз совпало с международным конкурсом художников, на котором Сашка занял первое место – легко, играючи. Мы закатили по этому поводу классную вечеринку. Там он и познакомил меня с Тамарой. Молодой журналисткой, пишущей статьи на тему современной живописи. Странно, но я почувствовала нечто вроде ревности (хотя, если разобраться, какое я имела моральное право ждать, что Сашка будет сохнуть по мне до конца дней!). Всё-таки мы, женщины, все немного «собаки на сене».

Несколько лет они с Тамарой жили гражданским браком, а затем она предложила ему зарегистрировать их отношения и уехать на ее историческую родину, суля при этом большие заработки и всемирную известность (несмотря на свои таланты, денег на Родине Саша зарабатывал не слишком много, а его поездки были, в основном, за счет спонсоров). Поразмыслив и посоветовавшись со мной (я тогда сухо заявила, что такие вопросы он должен решать сам, не маленький уже – до сих пор себя корю за тон, каким были сказаны эти слова!), Саша продал квартиру в Москве и укатил на Святую землю.

И вот он снова здесь, подавленный тем, что стряслось с его Тамарой, а я… Да, я ищу его совета, его поддержки. Ведь он столько повидал, поездил по миру со своими полотнами, пару лет даже проторчал на Востоке, изучая их философию и что-то там еще… И я рассказываю ему мою историю. Новеллу о бизнесвумен, вступившую в борьбу с мафиози областного масштаба.

– Значит, они решили наступать…, – задумчиво проговорил Жуковский, выслушав Оксану. – О том, что покрышки тебе порезали, в милицию заявляла?