Ирина Левит - Двойка по поведению

В кабинете находились директор гимназии Кира Анатольевна Рогова, ее секретарша Капитолина Кондратьевна Бабенко и неизвестный мужчина весьма забавной внешности – невысокий, пузатый, с вихрастой головой и большим носом. Рогова мрачно смотрела на мертвую учительницу химии Галину Антоновну Пирогову, Капитолина Кондратьевна (или Капитоша, как абсолютно все звали секретаршу за глаза, а иные и в глаза) испуганно таращилась на начальницу, и только мужчина водил взором по всему классу, словно пытаясь что-то выискать. При появлении Лизы все разом обернулись в ее сторону, и Рогова строго спросила:

– Вы были в своем классе?

Лиза кивнула.

– А здесь такое несчастье, такое несчастье… – запричитала Капитоша и, едва ли не захлебываясь словами, торопливо передала то, что уже сообщил Лизе Валерка.

– Вы ничего не слышали? Шум, может, крик? – вновь задала вопрос директор.

– Нет, все было тихо. У нас ведь здесь, если ребята на урок не приходят, всегда тихо. А потом стены толстые… А я сочинения проверяла… – принялась оправдываться Лиза.

– Не волнуйтесь, – адресуясь вроде как сразу ко всем, сказал неизвестный мужчина. – Сейчас приедет полиция, разберется, а для вас сейчас самое главное – сохранять хладнокровие.

– Хладнокровие?! – прямо-таки взвилась Рогова. – Да вы что, Аркадий Михайлович? Вы, конечно, психолог. Вам хладнокровие по профессии положено! А нам как быть?! У нас образцовая гимназия! С многолетними традициями! С огромным авторитетом!

– Мы – лучшая гимназия в городе! – пискнула Капитоша.

– И у нас происходит убийство! Вы представляете? Убийство! Причем учителя, проработавшего здесь тридцать лет! Учителя, который воспитал тысячи учеников!

– А, может, это случайность? Может, Галина Антоновна сама себя как-то случайно?.. – вновь пропищала Капитоша, причем с откровенной надеждой.

– О чем ты… о чем вы, Капитолина Кондратьевна, говорите? – досадливо скривилась Рогова. – Сама себя отверткой в шею?.. Разве так бывает?..

Директор метнула взгляд в мужчину, и в этом взгляде, как ни странно, тоже вспыхнула пусть слабая, но надежда.

– Думаю, – изрек мужчина, – вариант случайности, а также вариант самоубийства здесь наверняка придется исключить. И дело не в психологии, – он печально улыбнулся, – хотя и в психологии, конечно, тоже, если иметь в виду самоубийство. Подобный способ – это дикость. Но я чисто практически не представляю, как можно, тем более случайно, вогнать себе в шею отвертку почти по самую рукоятку.

– Кошмар! – трагически произнесла Рогова.

И в этот момент дверь распахнулась, и в сопровождении начальника школьной охраны в класс буквально ввалились несколько человек.

Лиза никогда не представляла, что следователь может выглядеть именно так – молодой, в голубых джинсах, яркой пестрой рубашке, с веселыми глазами и ухмылкой на пухлых губах.

– Старший следователь Семен Семенович Горбунов. Не путать с персонажем «Бриллиантовой руки». Он был Горбунковым! – едва ли не со смешком проинформировал следователь. – А вы, значит, школьные товарищи?

– Я – директор гимназии Кира Анатольевна Рогова.

Вид при этом у главной начальницы стал подчеркнуто строгий и величественный.

Горбунов, явно уступающий директрисе в росте, посмотрел снизу вверх и тут же опустил глаза, уставившись на крошечную, похожую на цыпленка из голодного курятника Капитошу.

– Я – секретарь директора Капитолина Кондратьевна Бабенко. В этой школе, между прочим, почти сорок лет! – отчего-то с укором произнесла Капитоша.

Следователь переместил взор строго по горизонтали, упершись в Лизу, которая была выше секретарши от силы на сантиметр.

– А вы ученица?

– Учительница. Русского языка и литературы. Елизавета Максимовна Саранцева, – сухо проинформировала Лиза.

– Между прочим, два года назад стала победителем городского конкурса «Лучший молодой учитель»! – вставила Капитоша.

– Да ну? – удивился Горбунов, причем непонятно чему: то ли званию лучшего учителя, то ли тому, что победительница уже успела закончить школу.

К подобной реакции Лизе по идее давно следовало привыкнуть, но ей это никак не удавалось, она каждый раз обижалась, скрывая свою обиду за подчеркнутой строгостью.

– Я работаю четыре года, – сочла нужным уточнить она, на что следователь откровенно хмыкнул:

– Это ж надо! – И тут же спросил, обращаясь к единственному в этой школьной компании мужчине: – А вы чему детей учите?

– Психологии. Только не детей. Хотя некоторые все-таки совершеннейшие дети, но уже успевшие стать студентами. Я – доцент кафедры психологии педагогического университета Аркадий Михайлович Казик. Вас интересует, как я оказался здесь?

– Интересует, – подтвердил следователь.

– Дело в том, что руководство гимназии, – Казик отвесил легкий полупоклон в сторону Роговой, – обратилось к нашей кафедре с предложением провести серию психологических тренингов для преподавателей и родителей. Сегодня утром я пришел к Кире Анатольевне, чтобы обсудить детали сотрудничества, и вот в разгар нашего обсуждения… – он вновь отвесил полупоклон, но уже в сторону стола, за которым возился эксперт, – выяснилось такое скорбное обстоятельство.

– Вовремя вы, однако… – совместил улыбочку с недоверчивым прищуром Горбунов.

– Вы подозреваете, что я явился сюда с утра пораньше убить учительницу, а затем провести деловые переговоры с директором? – поинтересовался Казик, начисто проигнорировав и улыбочку, и прищур.

Весь его вид явственно говорил: я понимаю кое-какие ваши намерения, но все это пустое, и меня нисколько не тревожит.

– Да не мог он c утра пораньше никого убить, – подал вдруг голос эксперт и, оставив свою возню около тела Пироговой, подошел к следователю. – Она со вчерашнего вечера мертва. Как у нас в таких случаях говорят, вскрытие, конечно, покажет, – сообщил он коллегам учительницы, – но, как показывает мой опыт, умерла она, – тыльной стороной ладони эксперт поддернул рукав рубашки, глянул на часы, – где-то между девятью и десятью часами вечера.

– Занятно, занятно… – то ли обрадовался, то ли озадачился Горбунов. – Ну что ж, отправная точка есть, сейчас сниму показания с ваших ребятишек… в вашем, разумеется, присутствии, – покивал он в сторону учителей, – чтоб с несовершеннолетними все по закону было. А потом пообщаемся насчет вчерашнего вечера.

– Вы собрались снимать показания с детей и общаться с нами прямо здесь? – Рогова покосилась в сторону мертвого тела.

– Да лучше бы где-нибудь в другом месте, поблизости, – сказал Горбунов.

– Можно в моем классе. Это здесь, за стеной, – осторожно предложила Лиза. – Только у меня урок должен начаться…