Андрей Измайлов - Ангел ходит голым

Ах, так?!

Далее – см. тётушку-консьержку. Та ведь – всё как на духу. Вась-вась скрупулёзен. См. протокол.

Вот далее – вариативы.

Вариативы, да.

Амстердам памятный. По горячим следам, по свежим впечатлениям – зарисовочку в «Талисман» на пять тысяч знаков. Эквивалент в «Талисмане» – букворубль. Мелочь, а приятно. У хорошей кухарки всё идёт в суп.

Фрагмент. (Важно!)

Путевые заметки, как и чужие сны, никому не интересны. Ergo, что интересует – спрашивайте.

И вот кто бы мог подумать! У всех и каждого – три вопроса, три.

Как там, в квартале красных фонарей?

Что, правда, одни геи кругом?

3) «Косячок» попробовать довелось, да?

Три вопроса, три. Хоть бы кто – про тюльпаны, что ли! Там такие тюльпаны в Кёйкенхофе, такие тюльпаны! Нет, никому не интересно…

Тогда отвечаю по порядку:

1) Строго по анекдоту: «Прав был наш парторг, отвратительная штука этот стриптиз!» Резюмировала мужу (да, с мужем была, с мужем!): хорошо, что мы туда сходили – у меня очень повысилась самооценка!

2) Правда. Геи. Не одни. Парами. Без пёстрых боа, жеманности, демонстрации. Мужчины (?) в хороших костюмах. Пьют кофий, общаются друг с дружкой. Или не геи, просто деловые партнёры. Но как бы Амстердам обязывает – геи, геи! Да и пусть. Ненавязчивые. Ну, живут они так. И, в общем-то, понять (не принять, но понять!) их можно – после квартала красных фонарей. Типа уж лучше мы друг с дружкой, чем вот с этими… одалисками!

3) «Да» и «нет» не говорите. Загадочная чеширская улыбка. Всё в этой жизни надо попробовать. Но высшая, гм, доблесть: попробовать не попробовать «косячок», будучи в Амстердаме. Хотя «кафе-шопы» – на каждом шагу.

Скажешь «нет», скажут «ну и дура!» Скажешь «да», скажут «ну и как?». Так я вам и рассказала! Sapienti sat, умному достаточно.

А ещё мутноокие афроголландцы с дредами – везде.

Ещё – сплошные велосипеды, и ни единого фальшпрестижного монстра типа «лэндровер».

Ещё – гомонящие детишки на вольных площадках перед Королевским дворцом. Количеством – вермишель в супе. И откуда они только берутся, учитывая три вопроса выше?!

Ещё – красиво. Архитектура – застывшая музыка, всё такое. Хотя… ощущение чуть несвежей блузки – это есть. Но… красиво. Жить здесь – пожалуй, нет. Как-нибудь вернуться сюда – да.

Всего лишь фрагмент. А почему важно?

Там и тогда, в квартале красных фонарей, перед «витриной», он вроде пошутил: «Тебя бы туда, на их место – как чувствуешь?» Дурак? Мужлан? Спортсмен? Однако пошутил с подтекстом: знаю, знаю! Нет, не так. Догадываюсь. Знал бы – убил!

Бабочка отпорхнула. Самооценка очень повысилось, а так – нет, на их место – нет.

Умеют они держать нас в состоянии вины. Даже когда сами, когда сами, когда сами!

Зачем ей был тот квартал? Тыщу лет не надо. Ну, ему захотелось, да? Ради бога! Жена да воспоследует за… Она-то хотела перво-наперво в Кёйкенхоф. Лиссе. Побережье. Всего тридцать километров, между Амстердамом и Гаагой. Цветочное королевство, Кухонный парк. Сама не своя до всякой флоры. Тюльпаны, тюльпаны, тюльпаны! Голландские! Луковицы? Да, продаются, там же. Да, эксклюзивные тоже. И Viceroy, и Semper Augustus, и… ах! Атрибут богатства, да. Но это ведь всего лишь деньги!

Так что?

– Съездим. Конечно, съездим!

– Когда? Когда-нибудь?

– А вот сейчас!

– Посадку объявили.

– Чихать хотел! Поехали. Прямо сейчас!

– Неприятностей у тебя не будет потом? С тренером, с командой?

– Чихать хотел! Кто чемпион?

– Ты.

– Вот! Поехали!

Поехали!

– Кёйкенхоф, Кухонный парк , неразрывно связан с именем графини ван Бейрен. В пятнадцатом веке на этих землях располагалось её имение. Здесь она выращивала травы для придворной кухни. Удивительная женщина, большая любительница охоты, за свои короткие тридцать девять лет жизни успела многое. Сменила четырёх мужей, отсидела в тюрьме, приняла участие в нескольких войнах. В одном из сражений противником графини был её собственный муж.

– Ух! Жили же люди!

– Что эта женщина говорит? Я не понимаю. Переводи, ну!

– Не успеваю. Тебе так важно?

– Да мне вообще!.. Но красиво здесь, да.

– Правда? Не жалеешь?

– Н-нет.

– У нас , «над слоником» будет ещё красивей! Луковки покупаем?

– Выбирай.

– Эту, эту, эту. И эту. И ещё эту. Амин?

– Да, э, да!

– Я тебя раздражаю?

– Нет, э, нет!

– Тогда и вот эту ещё… А скажи… Хотя можешь не говорить…

– Что?! Что?!

– Н-нет.

– Да говори уже!

– Когда мы были в том квартале … Ты, если бы меня не было… Кого бы там выбрал? Так, просто попробовать…

– Глупость не скажи!

– Вот та, злющая. Молодая совсем, раскосая. На тебя посмотрела. И ты тоже – на неё так посмотрел!

– Глупость не скажи!!!

Умеют. Умеют они держать нас в состоянии вины.

Или впрямь любовь живёт три года? И не более?

Потом начина-а-ается!

Верней, кончается.

Кто виноват?

А кто первый засветился, тот и виноват. Во всём! И не так важно, что второй небезгрешен. Ты виноват уж тем, что засветился.

Ведь как получилось?

Да, перебрались на Загородный (угол Казачьего).

«Двушка» на Богатырском, в общем, бесхозная. Сдавать её кому-то? Лишние хлопоты. Есть и есть.

Потом, через полгода, вдруг Шахман звонит из Махачкалы, сам! Сам Шахман.

– Брат! – со всем уважением, без нажима. – Брат, дело. У тебя в Ленинграде найдётся место, где два наших земляка поживут? Год-полтора. Не больше.

Хороший вопрос, брат-земляк. Наводящий. Подумать надо. А что такое?

Понимаешь, тема, брат…

Тема. Шахман – не гопник. Шахман – коммерсант. Стал таковым, что ли. Посетил тут руины Ленинграда, уже новоявленного Санкт-Петербурга. Ленинград и Махачкала – города-побратимы, кто не в курсе. Так выпьем за…

Стоп! Вы что тут пьёте? Что у вас тут наливают?! Это – коньяк? Это не коньяк!

Да времена такие…

Какие?

Вот же – самое начало девяностых.

Тогда вкратце от Шахмана, релиз:

Коньяк. Армянский, азербайджанский, грузинский – не существует, перестал существовать на текущий момент. Коньяк должен отлежаться. Невозможно в условиях войны, так и есть. А там – война, как бы её ни называли. Так?

Т-так.

«Хеннесси», «Наполеон», «Мартель» и пр. – дешёвая польская подделка. Относительно дешёвая, но дорогая для рядового потребителя. И моли бога, чтоб не отрава. Так?

Т-так.

И отрава с Апраксина двора и Сенной, разлитая из грязных бидонов, укупоренная вручную подпольными умельцами. Тут моли бога, не моли бога… Так?

Т-так.

Во-от. А мы хотим вам, городу Ленина (или Петра? уже тогда Петра!) помочь. Без-воз-мез-дно. Побратимы всё-таки!

Короче, тема. Дагестан – Россия. Для тугодумов ещё раз: Дагестан – Россия. Никаких лишних пошлин, накруток и пр. Ведём линию, поставляем свой честный коньяк. Да, не такой элитный, не X. O. Но – честный. Сбываем (не сбагриваем!) свою продукцию, имеем свой процент. Всем хорошо! Всем хорошо, так?