Фридрих Незнанский - Операция

Люк долго и подавленно молчал, прежде чем, сумев окончательно задушить в себе чувство долга, произнес:

– «Марлен Дитрих».

– Ох, как романтично, – защелкал клавишами интеллигент. – И где же интересующий нас персонаж?

– Директория «Мэрилин Монро», файл «Жан Габен».

– Не иначе как ваш шеф помешан на кинематографе.

На экране высветился фотопортрет мужчины. Тусклый, размытый, ужасающего качества. Вместо лица – неопределенное пятно с едва уловимыми контурами. Еще можно разглядеть (с большим трудом) советские погоны на плечах. Три звездочки на двух полосах. Полковник. И под портретом одна строчка: «Georgi Tsireff».

– Ну что там? – спросил итальянец.

– Порядок, – удовлетворенно крякнул интеллигент и захлопнул ноутбук.

– И что теперь вы собираетесь со мной делать? – затравленно спросил Люк.

– Ты хороший парень, – улыбнулся старший. – Отдохни немного.

С этими словами он поднес к шее Люка шприц-пистолет, наполненный сильнодействующим снотворным, и нажал на спусковой крючок…

…Француз очнется через пять часов, не раньше, а за это время Турецкий, Гарджулло и Стюарт сто раз успеют вывезти его за город и оставить в чистом поле.

Последней покинет квартиру Кати Вильсон, предварительно уничтожив в ней все следы чужого пребывания. А настоящие хозяева вернутся из свадебного путешествия только через два дня, и им даже не придет в голову, что в их отсутствие здесь разворачивались такие интересные события…

Турецкий с самого начала не очень-то одобрял этот, мягко скажем, не вполне законный план. Он по пятам ходил за Реддвеем и бубнил:

– Давай все же пойдем официальным путем, давай запросим французскую разведку, давай свяжемся с англичанами.

– Нет, – коротко отвечал Реддвей, стараясь не раздражаться.

Но когда Турецкий пришел к Реддвею в три часа ночи и завел снова:

– Давай пойдем официальным путем… – тот взорвался:

– Нет, мы не пойдем официальным путем, Александр, мы будем действовать так, как задумали.

– Но почему? Почему?

– А почему ты не доверяешь своим русским, почему послал Солонина без прикрытия, даже не сообщил никому в ФСБ или в милиции?

– На то есть причины, – мрачно ответил Турецкий.

– Вот и на это есть причины. Я тоже не очень-то доверяю всяким службам. Думаешь, только у вас в России чиновники берут взятки? Не смеши меня! – расхохотался Реддвей, хотя Турецкий молчал. – Здесь берут не меньше, только, как бы это выразиться, цивилизованнее. У меня вовсе нет уверенности, что какой-нибудь из французских или английских чинуш уже не продался с потрохами «Джихаду», мафии, якудзам… А потом, думаешь, кто-нибудь хочет делиться своими секретами? Нам все придется выцарапывать самим. Понял, почему мы не пойдем официальным путем?

– Слушай, давай пойдем все-таки официальным…

– Хорошо, – согласился Реддвей, – я запрошу англичан и французов, а ты будешь действовать по нашему плану.

Результаты ночного разговора теперь известны: кое-какие секреты «Пятый уровень» получил в свое распоряжение.

Англичане и французы так и не ответили Реддвею.

Впрочем, Турецкий подозревал, что полковник никуда попросту не обращался.

Силлитоу был удовлетворен результатами теста. Детектор вынес бесстрастный вердикт – показания Лидо на девяносто шесть процентов оказались правдой. Остальные четыре процента можно было объяснить мгновенным и вполне естественным волнением, возникшим от реакции на неожиданный вопрос.

– Что ж… – Закинув руки за спину, он неторопливо прохаживался вокруг кресла, и Маргарет приходилось вертеть головой, чтобы постоянно держать его в поле зрения. – Признаться, я несказанно рад, что ты выдержала испытание. Я очень многое на тебя поставил, детка. Ты уж прости, если я был с тобой чересчур резок.

– Я все понимаю… Быть может, вы меня все-таки развяжете?

– Разумеется, – спохватился Силлитоу. – Немедленно освободите ее!…

После того как запястья Маргарет выскользнули из кожаных ремней, он галантно поклонился и поцеловал ей ручку.

– Отужинаем вместе?

– Почему нет? – Марго чувствовала себя настолько опустошенной, что едва ворочала языком. – Наверное, мне нужно подобрать вечернее платье?

– Обойдемся без протоколизмов. – Силлитоу помог девушке подняться с кресла. – Надеюсь, в неформальной обстановке мы сможем познакомиться поближе и найти общий язык.

– Вы вывезете меня за пределы этого ужасного бункера?

– Почему нет? – игриво передразнил ее Силлитоу. – Знайте, что мы ограничиваем вас в свободе исключительно в целях вашей же собственной безопасности.

– И как долго?

– Поживем – увидим… Все будет зависеть от обстоятельств. И от твоей сговорчивости.

– Это шантаж?

– Ни в коем случае. Просто, ненавязчивое предупреждение.

– Я подписала с вами контракт.

– Клочок бумаги, грош ему цена.

– Вот как?

– Отдай мне своего агента, и мы станем лучшими друзьями.

– Вы можете предложить мне иную альтернативу?

– Увы, нет.

– И что меня ожидает, если я не соглашусь на сделку?

– Честно? Маленькие неприятности по службе и в личной жизни.

– А если поконкретней?

– Представь себе трогательную картину. – Силлитоу мечтательно запрокинул голову. – Тихое, ухоженное кладбище, холмик свежей земли, букетик искусственных цветов. Скромная безымянная могилка… Пройдет совсем немного времени, и холмик опадет, его размоет дождем, после чего он совсем исчезнет. И люди будут ходить, не подозревая, что под их ногами лежат останки очаровательной молоденькой польки… Ну как? Радужная перспектива?

– Вы меня успокоили, – нервно передернула плечиками Ляффон и с невозмутимым видом произнесла: – Хорошо, я подумаю.

– Вот это выдержка… – восхищенно прицокнул языком Силлитоу. – Как жаль, что ты теперь работаешь на нас.

– Жаль?

– Да-да, ты не ослышалась. Обожаю иметь дело с сильным противником. – Он склонился к ее уху и понизил голос до шепота: – Я испытываю настоящий оргазм, когда кладу его на лопатки…

– И как часто вы оставались неудовлетворенным? – пококетничала Маргарет.

– Представь себе, ни разу. – Глаза Силлитоу горделиво заблестели. – Ни разу! Другое дело, что сильные противники попадались на моем пути крайне редко…

Солонин еще такого не видел – в «ауди» было всего два сиденья – водительское и одно сзади – для пассажира.

Собственно, это и решило дело.

Неизвестно, как собирался волгарь объяснять следователю Сомову, почему других сидений нет, может быть, и объяснять не стал бы. Может быть, Сомов и не спросил бы ни о чем. Мало ли что у шишек положено. Но Солонин только утвердился в собственной мысли – готовилась какая-то гадость.