Марина Серова - Экзамен на выживание

– Хорошо, через полчаса я буду у вас.

Ленка смотрела на меня с видом ребенка, которому на Новый год пообещали дорогую игрушку, а потом подарили дешевую шоколадку. Я скорчила расстроенную мину и виновато развела руками.

– Прости, подруга, придется тебе одной покупать штаны. Что поделаешь – работа…

Ферзенский район города находился где-то на окраине Тарасова, но ехала я быстро, да и пробок в это время дня не было. Мария Васильевна жила в доме на тихой улочке, поблизости от которой находились пара сетевых продуктовых магазинов да маленький детский садик. Скорее всего, моя новая клиентка – женщина небогатая, состоятельные люди предпочитают селиться в более презентабельных районах города. И все-таки она собралась нанимать частного детектива, который берет за свою работу немало. Следовательно, у нее действительно непростая жизненная ситуация, и мне уже не терпелось услышать от нее рассказ о своей беде.

Я быстро отыскала нужный мне дом – обычная девятиэтажка, дверь с домофоном, но подъезд не слишком чистый, а лифт старенький, маленький, удивительно, что он еще работает. Я порадовалась, что он не застрял где-нибудь на середине пути, иначе я попала бы в крайне неловкую ситуацию. Жила Золотова на восьмом этаже, когда двери лифта неспешно раскрылись, я сразу ее увидела. Усталая женщина лет сорока пяти – пятидесяти, явно никогда не бывавшая ни в салонах красоты, ни в дорогих бутиках. Думаю, посещение обычной парикмахерской для нее было едва ли не праздником, а вещи она покупала себе на рынке. От женщины пахло какими-то резкими духами, явно купленными на распродаже. Одета она была в светло-синюю рубашку и темную юбку, что делало ее похожей на учительницу в школе. Поблекшие волосы мышиного цвета, в которых виднелись седые пряди, забраны в строгий пучок, который совершенно не шел к ее лицу, прическа делала мою клиентку еще старше, чем она есть на самом деле. И только глаза казались красивыми – в них были бездонная глубина и нескончаемая грусть.

– Здравствуйте, вы Татьяна Александровна? – прошелестела женщина. Я кивнула и ответила приветствием.

– Проходите… – пригласила Золотова как-то нерешительно, сама прошла в коридор своей квартиры. Ходила она неуверенно, сгорбившись, чем еще больше напоминала старушку.

– Извините за беспорядок в доме… – неуверенно, извиняющимся тоном проговорила она. – Я… у меня даже сил убраться не было с тех пор, как Оленька моя пропала…

– Оля – это ваша дочь? – догадалась я. Мария Васильевна кивнула и всхлипнула как-то по-детски, от чего мне вдруг стало дико жалко эту несчастную женщину.

– Успокойтесь, – проговорила я. – Сейчас вы мне все расскажете. Где вам удобнее разговаривать?

– Пойдемте на кухню…

Я сняла обувь и аккуратно поставила свои ботинки в крошечной прихожей. Беспорядка в квартире я не заметила, однако обстановка дома буквально кричала о бедности его хозяев. Мебель – старая, обои светло-бежевые в ромбик, какие были еще в домах прошлого века, полы хоть и чистые, но покрыты самым дешевым линолеумом… На кухне обстановка тоже была предельно простой и незатейливой, самой дорогой вещью здесь, наверно, был большой холодильник. Думаю, на него Мария Васильевна копила долго, но вещь в быту необходимая, а другой техники на кухне не имелось. Я не увидела ни мультиварки, ни микроволновки, ни даже электрического чайника. Обычная газовая плита, шкаф с посудой, раковина, цветы на подоконнике – вот все составляющие нехитрой кухонной обстановки. Женщина выдвинула табурет и предложила мне сесть, сама поставила на газовую горелку чайник.

– Будете чай? – предложила она. – Или кофе? Извините, у меня к чаю только конфеты и печенье, угощайтесь…

Я поблагодарила Золотову за заботу, потом проговорила:

– Мария Васильевна, расскажите мне, что за история с вами приключилась. Как я поняла, дело касается вашей дочери?

– Да, все верно… – грустно кивнула женщина. – Я очень прошу вас, помогите найти мою Оленьку… Если с ней что-то случится, я никогда себе этого не прощу!

– Я постараюсь вам помочь, – сказала я. – Но для этого мне необходимо знать все подробности происшествия. Расскажите про вашу дочь, как и когда она пропала, кого вы подозреваете. Сколько вашей дочери лет?

– Весной Оле семнадцать исполнилось, – вздохнула женщина. – Она учится в одиннадцатом классе. Отличница, умница, собирается в университет наш Тарасовский поступать, школу с медалью окончит…

Я внимательно посмотрела на Марию Васильевну. Если ее дочери семнадцать, то во сколько же лет женщина родила Олю? Если я была права и Марии Васильевне около пятидесяти, выходит, Оля поздний ребенок. Ладно, такое тоже бывает…

Вслух я спросила другое.

– А где отец Оли? Вы разведены?

– К сожалению, Семен бросил меня, когда я забеременела, – грустно пояснила моя собеседница. – Такое сплошь и рядом, как говорят – поматросил и бросил. А я дурочка была, в любовь верила. В двадцать пять лет с Семеном познакомилась, он мне голову вскружил. Есенина с Блоком цитировал, на гитаре играл, обещал, что женится на мне… Вот я и поверила. А когда узнала, что беременна, на радостях Семену сообщила. Ну и что вы думаете? Так он и сказал: мне ребенок не нужен, делай аборт. И вообще, я для него была развлечением, позже узнала, что у Семена еще несколько девушек было. Он же красивый был, девчонкам нравился. А я-то все думала, что он меня любит…

– Простите за бестактный вопрос, получается, вам сейчас сорок два года? – Я быстро произвела мысленные расчеты.

– Сорок три, – поправила Мария Васильевна. – Знаю, что плохо выгляжу. Понимаете, чтобы Оленьку содержать, мне пришлось на две работы устроиться. Так вот и живем – я постоянно работаю, Оля в школе учится… Зарплата у меня невысокая, я в музыкальной школе преподаю, а по вечерам еще уборщицей подрабатываю. Приходится из одного конца города в другой мотаться, чтобы никто не узнал, а то представляете, позор какой будет! Преподаватель в музыкальной школе учит детей и взрослых на фортепиано играть, а по вечерам полы моет в магазине…

– Да уж, вам не позавидуешь, – покачала я головой. Золотова продолжала:

– Как ни странно, Оля музыкой не заинтересовалась, хотя у нас пианино в комнате стоит, если хотите, я вам покажу. Мы его давно еще купили, мама моя жива была, царствие ей небесное… А вот Оля никогда играть не хотела, хотя я, когда дочка маленькая была, ей «Лунную сонату» Бетховена играла, Вивальди, Моцарта. Хотела, чтобы ребенок с детства к классике приучался. Зато Оленька очень хорошо рисует, правильно говорят – одним одно, другим другое. Я ее, несмотря на материальные трудности, в двенадцать лет в художественную школу отдала, она ее на отлично закончила. Жаль только, что сейчас Оля ничего не рисует… Хотите, покажу ее картины? В кухне ничего нет, я их в комнатах развесила, пойдемте!