Лина Кирилловых - Милая

– А где достопочтимые отец и мать?

Слегка оправившаяся бабка прыщавого байкера хмыкнула.

– Не здесь. На кладбище.

– Однако, – сказал Донован. – При этом всём они не заслужили памяти?

– А это уже не официальный допрос.

Часы над камином занудливо, хрипяще тикали. Появившийся откуда-то кот вспрыгнул на колючее покрывало дивана. Он забрался на колени к хозяйке и уставился на Донована жёлтым глазом. Второй глаз отсутствовал. Чёрные коты – то ли к беде, то ли к удаче.

– Вы знаете девушку по имени Алиша Корморан?

– Да, знаю. Дрейк гулял с ней. Она работает официанткой.

– Работала, миссис Грейхарт. Алишу Корморан убили.

– И вы приехали по душу её экс-приятеля. Логично. Но, – миссис Грейхарт как будто успокоилась, – Дрейка нет в городе, детектив! От пустыни до города триста миль с лишним! Его нет неделю!

Потом, возможно, спохватившись, бабка Дрейка добавила: «Бедная мисс Корморан».

– Не очень вы жаловали девушку. Скажите проще: за что вы её не любили?

– Какой странный вывод. Не любила? Позвольте…

– Вы испугались, когда я объявил об убийстве. Но личность убитой не вызвала у вас сочувствия и ужаса. Так в чём же дело?

Кот, нюхавший воздух, оскалился и зашипел.

– А вас не любят кошки, – вздохнула миссис Грейхарт.

– Я пахну оружием. Это тоже логично.

– Да… – старуха прикрыла глаза. – Я не любила. Не выносила. Я имела право, – её голос опустился до шёпота. – Дрейк – мой единственный внук. Он хулиган, но он – моя кровинка…

– Он звал Алишу замуж. И вы не хотели её видеть в семье.

– Да что вы, детектив, – миссис Грейхарт отмахнулась. – Она на него вешалась, словно репей. Она хотела свадьбу – приезжая дворняжка. Дрейк бросил её. Правильно сделал.

Кот заорал – протяжно и громко, как будто его оскорбили.

Дом гордых коренных обитателей пригорода не мог претендовать на звание хорошего наследства. Он весь рассохся и ссутулился. Вонял. Остатками копчёной рыбы из помойного ведра, пригоревшим, с мерзким луком омлетом, пылью, ветошью, прокисшей старостью. Эгле, скрипнув дверью, зашла в коридор, и Донован позлился: невовремя. Хотя, конечно, присутствие женщины слегка успокоило миссис Грейхарт.

– Эгле, – вдруг решил Донован. – Побеседуй-ка.

Он вышел на улицу, и чёрный кот, промчавшись пулей под ногами, исчез за разноцветным сараем, где грохотал полуглухой старик. Груды железных листов у стены казались наворованными, а трудолюбие мистера Грейхарта – чуть преувеличенным. Донован, чавкая по осенней грязи и запахивая на ходу пальто, приблизился к провалу двери. Внутри ярко горела оранжевым лампочка.

Старик Грейхарт чинил обтрёпанное кресло. Багровая обивка протёрлась и местами встопорщилась, прорвавшись от усиленного пользования. В кресле перебывало немало седалищ: они громоздились в него в ожидании бейсбольного матча, тупой сальной комедии, орущего до хрипоты ток-шоу. Обитатели кладбища, родители Дрейка, вероятно, тоже там сиживали. Ящики и полки с грудой хлама неопрятно темнели за горбатой спиной. Грейхарт увидел на пороге тень Донована. Вряд ли услышал, как детектив хмыкнул. Но повернулся с готовностью.

– Это – ваше хобби? – громко спросил Донован.

– С нашей жизнью – необходимость, – хрипло ответил старик.

Обвисшее унылое лицо его пятнал коричневым пигмент. Грейхарт пошамкал ртом, будто жуя. Вставная челюсть, определил Донован. Попытка старика реанимировать кресло напоминала тянущееся в никуда утверждение. «У дома есть хозяин», или «я всё ещё хозяин», или «и беззубый старый пес рычит». Донован кивнул.

– Участникам войны не доплачивают. Ваша военная пенсия, я это имею в виду. Оскорбительно малая.

Старик моргнул морщинистыми веками.

– Заметил на фото в гостиной. Совсем молодого солдата.

– Я был, – сказал Грейхарт, – когда-то. Да. Но, – складки лица дёрнулись от удивления, – в гостиной не висят мои карточки. Они в альбоме… Э?

– Я проверял свою догадку. Извините.

Грейхарт забулькал – необидчиво захохотал.

– Однако, офицер… детектив… Вы детектив? Вам, значит, полагается. И всё же объясните, как…

– Вы поворачиваетесь, ставя ногу к ноге.

Старик заулыбался.

– Война жестока, – Донован смотрел на ровные зубы протеза. – А солдаты на ней убивают.

– И полицейские, – гулко заметил Грейхарт. Его улыбка стянулась.

– Я не совсем полицейский.

Россыпь гвоздей тускло отражала свет. Сбоку от верстака, на стене, висели инструменты. Пилы и ножовки, плоскогубцы, кусачки, какие-то провода, медь скрученной проволоки. Стена была тёмной от никотина, но в одном месте желтела. Вкрученные в стену скобы-крепежи предполагали то, что пустота над следом обычно бывает заполненной. Донован ткнул рукой: он раздражался на себя, понимая, что эти старики ни при чём. Кот тёрся о косяк двери – лохматая чёрная тень. След, повторяя очертания предмета, светлел фигурным слепком. Никто не прятал его.

– Простите? – переспросил Грейхарт.

– Молоток, – громко повторил Донован.

– А, – Грейхарт почесал серой от пыли рукой щетинистую впалую щёку. – Я не знаю, где он. Потерялся. То есть сунул я его куда-то, детектив. Не помню, куда. Это возраст.

– Старуха просто любит внука и за него трясётся, а старик – замшелый демиург. Он показал мне сделанный скворечник: очень мило.

– Очень. Ведь до весны – полгода.

– Старик дальновиден.

– Всего лишь обломок.

– Вы зря так, детектив.

– Обижаю?

– Боитесь, – Эгле заправила за ухо прядь. – Боитесь стать таким же в старости.

– Тьфу ты! – Доновану стало неприятно.

– Обрадую: вам это не грозит. Сто процентов.

Скорее, не грозило ей – конечно, не грозило, и просто состариться тоже, и сделаться хоть чуть-чуть похожей на старого солдата с глухотой (после контузии?), на его расплывшуюся командиршу-жену. В этом не было несправедливости, но скрывалась мысль про утиль. Как утилизируют, Донован не знал. Не видел.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.