Егор Neбо - Асур

– Ну конечно, теперь уже по пути, – засмеялся Павел. – По-моему, даже если бы она в Обнинске жила – это было бы по пути.

Семен тоже улыбнулся. Сели в машину, Севастьянов завелся, и они поехали.

Выехали из «спальника» Паши – ближе к центру Москва опять стояла. Кляйн закрыл глаза, чтобы подремать. В полудреме Семен вспомнил, что с Ольгой Савиной он познакомился в одной соцсети, когда писал туда под псевдонимом… а-а-а-а, не важно, под каким псевдонимом. Никто в той сети и предположить не мог, что за этим псевдонимом скрывается один из самых ловких киберпреступников современной России.

Ольга Савина обитала в той же соцсети, словом владела, писать любила и писать умела – она была журналисткой. Чувство юмора пробивалось через буквы Савиной постоянно, и Кельвину сразу понравилось общение с Ольгой.

Но если для Семена это было самым обычным приключением с девушкой, каких он планировал в своей жизни еще сотни, то Савина влюбилась. Влюбилась неожиданно для самой себя и долгое время не хотела самой себе даже в этом признаваться. Перед отношениями с Семеном у Савиной случилась не очень приятная история замужества, а потом и еще более неприятная история развода. После всего этого Ольга решила, что сердце свое нужно беречь и не надрывать. А то можно надорвать и до смерти. Тогда, в замужестве, импульсивная Савина едва не довела себя до этого. Но как-то обошлось.

Материальное положение Ольги после развода стало совсем незавидным – теперь ей приходилось снимать квартиру, а чаще комнату, в Москве – родители Савиной были из Коломны. Ольга же жила в соответствии со своим принципом о том, что работа должна быть в первую очередь интересной и нравиться. И только потом все остальное, что стоит за словом «работа», – деньги, премии, бонусы или другие какие материальные профиты, которые работа могла принести.

Потому работать обозревателю культурных событий Ольге Савиной выпадало чаще на совсем небогатые, бюджетного типа, издания.

Семен Кляйн узнал об этих подробностях жизни Ольги только через месяц после уже самого близкого, самого тесного с ней знакомства. Кельвин снял Ольге на полгода квартиру, Савина, стесненная тогда в деньгах сильно и порой не знавшая, чем кормить кота, согласилась – хоть и подумывала о том, что все отдаст Кляйну, когда разбогатеет.

Но после первого же скандала, когда Семен ушел и не объявлялся неделю, Ольга подумала о том, что пошел он, собственно, к черту, этот Кляйн.

Потом, в течение этого полугода, на который была снята квартира, они ссорились и мирились еще раз пять. В последнюю ссору Савина объявила Семену, что продлевать аренду квартиры не следует. Безденежная, но гордая Ольга не любила, когда за нее платит не известно кто. А статус отношений с Кляйном постоянно вылетал за пределы отношений нормальной пары.

Однако после очередного замирения с Ольгой Кляйн дал взятку кому следует, и еще даже до конца срока аренды квартиры у Савиной образовалось жилье в общежитии. Небольшое, но уютное. И самое главное – свое. От одного из государственных периодических издательств, в котором работала Ольга уже несколько лет.

Потом Семен и Оля встречались и расставались еще семь лет.

За эти семь лет Савина один раз собиралась выброситься из окна, трижды разбивала всю посуду в доме Кляйна, однажды вывернула на голову Кельвину огромную миску салата и еще один раз даже стояла у шеи Семена с ножом. В общем, эта пара жила полной жизнью.

Кляйн был неисправим. Одной девушки ему всегда было мало. Из-за этого они постоянно расставались. Ольга тоже в моменты разлуки не отказывала себе в мужском общении. Может быть, еще поэтому отношения их были так длительны – Оля и Семен никогда не опротивливали друг другу окончательно. Они никогда не были супругами, потому до трех долго не считали и расставались при самых первых запахах жареного. Раз шесть за эти годы они расставались навсегда. После ножа Семен поклялся всем, что у него есть, что это было последнее расставание – тогда они не общались восемь месяцев. Но в конце концов, так или иначе, они постоянно оказывались снова вместе.

Пока однажды Семена Кляйна не поместили сначала в СИЗО, а потом не экстрадировали во Францию.

Когда Кельвина посадили, Семен и Ольга как раз были в ссоре. Поэтому Ольга узнала обо всем этом от общих знакомых уже только тогда, когда Кляйн пробыл во Франции полтора месяца. Никто не знал способа связи с ним. Савина пыталась найти какой-то канал через своих знакомых – и, конечно же, не нашла.

Про Семена у Ольги теперь была только одна полезная и важная информация – день, когда начался его тюремный срок. И если бы Семена не освободили досрочно во Франции, Ольга с точностью до дня легко могла посчитать день, когда Кельвин выйдет.

Семена Кляйна досрочно не освободили.

Yorke.

2012 год, 19 марта

«Второго марта развелись.

Попил я недельку после развода.

Попил вторую. Начал и третью пить.

Но чувствую – дела мои лучше от этого не становятся.

А только хуже и хуже все.

«Эге, – думаю я на третью неделю после развода. – Эдак мне скоро совсем будет каюк. К бабке даже не ходи, ясно это, как день».

Задумался, делать что. Крепко так задумался. Как-то не охота мне еще, чтобы каюк.

Стал дела вспоминать, какие у меня вообще остались. Про роман вспомнил. Достал роман свой, отряхнул.

Ну и сел роман свой ковырять.

Я его дописал уже несколько месяцев назад, никак не мог к редактированию приступить. Вот, представился случай.

И что вы думаете?

Вытащил, потянул меня к свету роман-то мой. Увлекся я как-то незаметно редактированием. Смотрю на героев своих, погружаюсь в тот мир, что выдумал. Рихтую роман со всех сторон, героев этих, значит, подшаманиваю. Там краски наложил, тут косметики, в этом месте живот убрал, здесь мышц добавил. Буквы стираю, буквы добавляю, части романа разбираю, по-новому складываю, главы местами переставляю. Смыслы переписываю, мотивы обнажаю.

И получается!

Знаете, получается!

Во-первых, заблестел мой роман, как будто вымыли его чисто, а потом пастой ГОИ натерли. А во-вторых и в главных, ребята, пить мне больше не хочется, вот что. Ну не то, чтоб совсем не хочется, тут уж я бы наврал. Но про развод этот дурацкий мыслей нет, про жизнь мою неудавшуюся, про череду неурядиц какую-то, что меня в последние годы преследует, – это все как сдуло, понимаете?

Ни сын мой родной, ни работа, ни увлечение новой бабой, ни родители – мне кажется, никто бы меня из этой ямы не вытащил.

Только роман смог. Трактором, знаете, прицепил и потащил обратно. Жить.