Евгений Киселев - Таблетка от одиночества

– Как ты?

– Нормально, мам, но порой мне её не хватает, недостаёт её помощи.

– Мне это знакомо. Когда ушёл из жизни твой отец, я чувствовала одиночество каждую минуту. Но не будем о нём.

– Я порой думаю, что было бы, если б я не встретил Катю и у нас бы не родилась Даша, но сразу чувствую тяжесть одиночества той жизни, которой мог бы жить. Как, впрочем, чувствую одиночество и сейчас, но дочка не даёт мне грустить.

– Всё наладится, я уверена. Как твоё лечение?

– Ну, вот поэтому я и привёз Дашу, буквально через полчаса у меня встреча в клинике, наверное, мне уже пора.

– Порой мне кажется, что от этого лечения тебе только хуже, – и слеза покатилась по её щеке, как будто ждала именно этого момента.

– Нет… Ты ничего не понимаешь, раны затягиваются, и мне легче. С каждым днём мы с ней становимся ближе.

– Я надеюсь на это, но переживаю за твоё здоровье.

– Хоть это и необычный метод, но он работает, мама, правда, работает, хватит плакать.

Я подошёл и обнял её, как это было всегда, всю жизнь, хотя она очень стойкая женщина. Но и сильным порой нужна поддержка. То, что недавно произошло в нашей семье, выбило её из колеи. Мы смогли пережить тот ужас, но последствия пережитого оставались, и я знал, как это исправить.

– Я скоро вернусь, – сказал я уже на пороге и захлопнул дверь.

Дождь прекратился, на влажном асфальте появились сухие островки благодаря несущимся автомобилям. Я всегда любил скорость, но знаю цену ошибки. Обычно я не лихачу на дороге, но эти прямые участки без пешеходных переходов и светофоров всегда как будто предлагали мне изменить своим жизненным правилам. Нога сама нажимала на педаль газа, я просто поддавался порыву эмоций, скорость меня завораживает, но, естественно, в разумных пределах, ведь при больших скоростях я чувствовал, как теряю управление автомобилем. Груда железа может стать твоей клеткой, выйдя из которой, ты можешь пересесть в инвалидное кресло, если вообще сможешь выйти. В моей жизни была только пара моментов, когда я терял власть над машиной, и что-то помогало мне выжить, необъяснимая сила, которая вносила свои коррективы – и я оставался цел и невредим, чего нельзя было сказать про автомобили.

Здание, которое придавало жизни краски надежды – прямо передо мной. Снаружи оно выглядело вполне обычно, в окнах горел свет, в котором мне чудился крик «все сюда, мы вам поможем!», хотя это всего лишь моё воображение. Клиника экспериментальной медицины находится на отшибе, но это не влияет на успешность её работы. Клиника предлагает свою помощь людям, которым нужна психологическая поддержка, подпитанная антидепрессантами высшего уровня. Мне нужна такая помощь, ведь всё, что окружало и цвело вокруг меня, стало гибнуть.

– Добрый день, Константин.

Да, естественно, они знают всех своих клиентов, ведь нас немного. Мы – это люди, которые кого-то потеряли в жизни и желают заткнуть эту брешь, не имея ни гроша в кармане, а они – люди, которые хотят тестировать свои лекарства от депрессии. Вот мы и встретились. В лице этой клиники жизнь дала мне шанс, и было бы глупо отказываться от него.

– Здравствуйте, у меня назначено к Филатову на…

– Да, конечно, раздевайтесь в гардеробе и проходите в шестой кабинет, доктор уже ждёт вас, – сказала девушка в приёмной.

Как всегда, здесь было безлюдно, да и откуда тут быть толпам, ведь это всего лишь место, где таким, как я, втюхивают антидепрессанты. На стенах коридора – воодушевляющие плакаты: «Мы поможем вам и разделим вашу боль». На первом этаже было довольно много кабинетов, но для меня не составило труда определить нужный. Двери полностью из стекла, свет только в одном кабинете – мне именно туда.

– Добрый день, Константин, вы очень пунктуальны, – сказал доктор, посмотрев на часы.

– Люди для этого и придумали время, хотя я за ним сегодня не следил.

Он заулыбался.

– Помню тот день, когда вы впервые пришли сюда. Вам было не до шуток.

– А кто сказал, что сейчас это была шутка.

– Константин, почему вы такой угрюмый? Как вы? Как идёт прием наших препаратов? На мой взгляд, вам лучше, цвет лица стал более здоровым, синяки под глазами, кажется, стали меньше.

– Я бы не согласился с вами, раньше я был симпатичнее. Но я стал высыпаться, если, конечно, не обращать внимания на то, что в последнее время сны стали хуже, часто снятся детали из прошлого.

– Ну, от воспоминаний так быстро не избавиться, лечение предполагает комплекс мероприятий, включающий приём наших препаратов и психологическую помощь, поэтому вы здесь. Что вас тревожит в ваших сновидениях?

– Мои сны полностью состоят из воспоминаний, но больше всего меня волнует то, что, просыпаясь ночью, я слышу, как плачет моя дочь, но не могу пойти к ней. Я не могу этого объяснить, возможно, я просто боюсь пойти к ней.

– Скорее всего, это связано с тем, что после гибели жены вы боитесь потерять и дочь, но не волнуйтесь, это абсолютно нормально. Наш препарат помогает вам смягчить боль утраты, но организм порой сопротивляется. Я вас предупреждал об этом, поэтому и советовал увеличить дозировку. Вам нужно спокойствие. Увеличите дозировку – сможете пойти к своей плачущей дочери и успокоить её. Не нужно бояться, доверьтесь нашим знаниям.

– Тогда мне ещё нужны ваши препараты. Я согласен с вами, они мне помогают. Я начинаю обретать то, что потерял.

– Отлично, ведь цель нашей клиники – излечение душевных ран. В прекрасном будущем наши препараты будут продаваться всем нуждающимся под нашим чутким контролем, и мы вместе с вами создадим это будущее. На вашем примере мы видим, что препарат работает. Кстати, как ваша дочь?

– Отлично, оставил её у бабушки на время нашей встречи.

– Прекрасно, вот комплекс на неделю, держите. Увеличьте дозу на одну таблетку перед сном и оставайтесь на связи, нам важно знать, что происходит у вас в жизни, – сказал он, протянув мне упаковку лекарств. – Увидимся через неделю, Константин.

– Да, спасибо.

Я покинул клинику. По дороге к машине в моей голове крутились одни и те же вопросы: «Правильно ли я поступаю?», «Лекарство работает, но нужно ли мне это?», «Смогу ли я вернуть её?».

Дорога обратно пролетела мгновенно. Город засыпал, и меня радовало, что в нём не оживает мафия, её попросту нет. В отличие от других городов, в нашем, на удивление, тихо и уровень преступности почти равен нулю. Почему? Наверное, потому, что весь город находится во власти коррупции. Все слои населения знают, кто главный в нашем городе, и понимают, что лучше подчиняться, чем иметь кучу проблем. У нас нет мафии, у нас есть власть, и от преступности её отличает законность наказаний. Если ты честный человек, то можешь работать и развиваться, но стоит тебе сойти с праведного пути – и тебе не поздоровится.