Андрей Воронин - Золото скифов (Крымский карамболь)

Тут необходимо предупредит моего читателя, что далее рассказ по мере необходимости получится изрядно насыщен непривычными для слуха русского человека немецкими именами и фамилиями, так как нам придётся волей случая оказаться вместе с нашим героем в узком семейном кругу указанных в озвученном письме лиц.

– Вот такое all inclusive! – с усмешкой резюмировал Андрей Дмитриевич. – Старик-то видимо старой закалки, бумаги вручную выводил. Исходя из озвученной суммы контракта и положения заказчика в новом, перспективном для конторы регионе, отказать такому клиенту, как ты понимаешь, я не имею права. Значит поступаем так, берёшь отпуск за свой счёт и выдвигаешься прямиком по месту назначения. Учти, вся ответственность за исполнения контракта возлагается на тебя. Мы конечно подстрахуем и окажем помощь, если таковая потребуется, а с комиссионных, как положено при договорном контракте, двадцать процентов занесёшь мне лично. Всё, что может тебе потребоваться из спецтехники и вооружения грузи из оружейки под мою ответственность. Ну, а теперь, если есть вопросы задавай, внимательно выслушаю?

– Вопрос на данный момент один. Как вы думаете, Андрей Дмитриевич, почему они выбрали именно меня? – спросил Роман.

– Ну, это ты на месте узнаешь, – предположил руководитель. – Но вот опять же, потому что немцы наверно, как и ты.

– Как будто я последний немец, – усмехнулся Рейнгольд.

– У нас да, – без шуток подтвердил заместитель начальника. – Первый и последний. Зайди потом к аналитикам, пусть тебе забронируют билеты на самолёт и гостиницу, да соберут там всю информацию, которую найдут на эту семейку.

– Да нет, я лучше на своей машине махну. В Крыму, наверно крутиться по месту придётся, – возразил Роман.

– Как хочешь, – отмахнулся Андрей Дмитриевич. – Но долго там не растягивай эту катавасию. Знаю я вас молодых, девушки и море взрывоопасная смесь для не окрепшего организма. Да и деньги, честно говоря небольшие. Отпускаю тебе максимум две недели сроку и обратно домой.

– Слушаюсь, – козырнул Рома. На том и расстались.

Отдохнув в кафе и остудив машину, насколько вообще уместно использовать это понятие в такую жарищу, при немилосердно палящем южном солнце и температуре воздуха в 34 градуса, когда дышать свободно возможно только при постоянно работающем климат-контроле, Роман выехал со стоянки и «Mercedes», разрезая жаркое марево плывущее над раскалённым асфальтом автотрассы, полетел серой стрелой к Керченскому проливу. Через полтора часа Рейнгольд въехал на развязку Крымского моста, сбросил скорость до положенных 90, проехал мимо КПП транспортного досмотра, где его машину с московским номерами не остановили и выехал на эстакаду с двухполосным движением. Далеко внизу за отбойниками эстакады открылась бирюзовая гладь Керченского пролива с группами больших кораблей на рейде у горизонта, ожидающих своей очереди на проход в Азовское море. Слева от действующей трассы шло строительство дублирующей автодорогу железнодорожной эстакады. Асфальт на мосту и подъездах к нему уложили безупречно ровным, трасса имела небольшой подъём к центру моста и вскоре впереди показались две огромные светло-серые арки, которые образовывали главный пролёт сооружения, устроенный для прохода океанских судов. Вид огромных танкеров и сухогрузов стоявших группами на якорях на горизонте, сновавших туда-сюда по заливу вездесущих буксиров, прогулочных яхт и катеров оживлял морскую гладь и создавал впечатление кипучей деятельности на полуострове.

Огромный мост впечатлил Романа монументальностью масштабов сооружения и грандиозностью объёмов проделанной работы, всё оказалось сделано добротно и дорого, качественно и надёжно, на века. Исходя из увиденного следовало заключить, что неопределённости со статусом Крыма закончились, Россия вспомнила о своей славной истории и по праву первого вернулась на полуостров надолго и как стало теперь очевидно, навсегда.

От светло-серых металлических арок дорога пошла вниз и отсюда, с этой точки под огромными арками, открылся прекрасный вид на полуостров, а в наступающих сумерках справа уже зажигались огни Керчи. После многочисленных развязок и съезда с эстакады на Керчь дорога сузилась. Основная трасса «Таврида» в Симферополь, находилась еще на этапе реконструкции и на ней функционировала лишь одна полоса. Встречная сторона шоссе отделялась от рабочей части трассы пластмассовыми ограничителями и на здесь днём, и ночью трудилось множество дорожных рабочих и разнообразной строительной техники. Многотонные дорожные катки трамбовали многослойную прослойку подушки из песка и щебня под новый асфальт, экскаваторы рыли и благоустраивали обочину на многочисленных развязках и съездах с основной трассы и обустраивали прилегающую территорию.

Движение по узкой полосе стало плотным и насыщенным, автомашин отдыхающих, спешащих успеть в разгар сезона к ласковому морю ехало в Крым бесчисленное множество, больших и маленьких, дорогих и бюджетных, с прицепными домиками, лодками и велосипедами, навьюченных разнообразной поклажей, заполненных детьми и домашними животными. Но всех находящихся в этом бесконечном потоке людей объединяло одно безотчётное чувство приближающегося счастья, наступившего долгожданного отпуска, встречи с тёплым, ласковым Чёрным морем и благодатным крымским солнцем, дружным праздничным застольем, ароматной шаурмой и шашлыками, сочными самосами, всевозможными экскурсиями и развлечениями, и многодневным беззаботным лежанием на пляже.

Роман Генрихович тоже поддался отпускному настроению потока отпускников и особенно не тяготился предстоящей работой в Феодосии, в конторе для него заказали достойный номер в центре города, в гостевом доме «Ассоль» на улице Земской, недалеко от набережной и моря, где все прелести и блага курортного города находились в шаговой доступности. Особняк же заказчика работ Олбериха Морица, где детективу предполагалось побывать в ближайшее время, располагался в тихом квартале Феодосии, в тенистой зелени старых акаций и можжевельников, рядом с древне-заветной армянской церковью Сурб Саркис, на тенистой территории которой находится усыпальница художника-мариниста Айвазовского. Кратко ознакомившись с информацией аналитиков «Альфы», которую те накопали из открытых источников по семье Морица, с обзором активов и бизнеса, а также развёрнутыми биографиями членов семьи и ближайшего окружения, Рейнгольд решил объявиться у Морица завтра утром, заблаговременно сообщив по телефону адвокату семьи, Соломону Израилевичу Шварцу, о своём прибытии в город.

Довольно узкие улочки исторической части Феодосии оказались заставлены бесконечными вереницами машин отдыхающих и местных жителей, среди них попадались номера не только всевозможных регионов России, но и дальнего, и ближнего зарубежья. На удивление Рейнгольда на улицах городка находилось достаточно много машин и с Украинскими номерами, хотя казалось бы тем по статусу заклятых врагов новой власти от таких поездок стоило воздержаться. Гостиница «Ассоль», как мы уже отметили, располагалась в исторической части города, на перекрёстке улиц Галерейной и Земской. Здесь в центре небольшой площади располагалась чаша действующего фонтана, вокруг которого сгруппировались преимущественно двухэтажные здания прошлого века, украшенные замысловатой кирпичной кладкой и изысканными балкончиками. На первых этажах этих строений размещались многочисленные магазинчики с различными курортными мелочами, бутики модной одежды и парфюмерии, разнообразные кафешки и ресторанчики. На Земской же осуществляли свою деятельность учреждения городской администрации, банки и гостиницы. Уступая дорогу многочисленным отдыхающим, неспешно прогуливающимся по мощённой плиткой пешеходной улице, Рейнгольд аккуратно подкатил свою машину к отелю и заехал через тёмную арку на стоянку, во внутренний двор гостиницы. Затем забрав из багажника сумки с личными вещами и спецоборудованием, детектив поставил «Mercedes» на сигнализацию и прошёл в уютный холл, где на стойке дежурной зарегистрировался по оставленной на него брони и получил от миловидной, приветливой блондинки в белой корпоративной блузке ключи от забронированного на него номера. Поднявшись в уютный suite-номер, Роман с блаженством принял горячий душ, затем переоделся в чистое бельё, выпил четверть бокала изысканного Hennessy VSOP вместо снотворного, из любезно наполненного отелем бара, надел мягкую пижаму, с которой не расставался в подобных командировках и с наслаждением завалился спать в огромную кровать. Накопившаяся за дальнюю дорогу усталость подействовала на нашего героя лучше любого снотворного и он заснул молодецким сном. Между тем, за гобеленовыми портьерами на французских окнах его номера уже стемнело и наступил час вечернего променада отпускников. Под усеянным миллиардами звёзд бездонным южным небом, под перекличку цикад и монотонный шелест набегающих на берег волн, развлекался и зажигал беззаботный курортный город. Пластиковые стеклопакеты в номере отеля почти заглушали нескончаемый гул вечерней Феодосии, состоящий из игры музицировавших уличных музыкантов, отголосков ресторанных оркестров, караоке открытых танцплощадок и лезгинки ловких продавцов шаурмы, а воздух не мысленным образом объединял в своём амбре йодированный вкус морских водорослей, лёгкий намёк на дымок от сочных шашлыков и фруктового кальяна, неясный аромат свеже сваренного кофе и послевкусие терпкой лаванды.