Светлана Марзинова - Бриллиантовая пыль

В этот момент замелькала вспышка фотоаппарата, Зоя, опешив, замерла, и тут к ней подошел какой-то парень, протягивая диктофон:

— Вы Зоя Журавлева? Каково быть подозреваемой в убийстве? Как вам удавалось скрываться от милиции? Все это время вы носили парик? Что вы делали в Якутске? — посыпались вопросы.

— Пошел вон! — беззлобно сказала она папарацци, взяла под руку Геннадия, и они направились к выходу из зала. Вслед им вновь защелкал фотоаппарат.

На радостях они взяли такси до самого дома; доехали быстро, движение по основным магистралям и улицам города в этот час было почти свободным. Войдя в давно знакомую Генкину квартиру как в новую жизнь, первым делом ей захотелось смыть с себя вместе с дорожной усталостью весь старый кошмар и переодеться. А потом уж заниматься ужином и непринужденной трепотней с ее замечательным другом и, кажется, лучшим человеком на свете. А потом… повторить то блаженство, что было прошлой ночью… И не думать, не думать хотя бы сегодня, что надо будет возвращаться в Якутск, надо узнавать, как там дела у Легостаева, надо выяснять, похоронили ли ее тетку и где… От одного только перечисления в памяти всех этих «надо» портилось настроение. Нет, не будет она сейчас об этом вспоминать, заставит этого зудящего жучка «надо» уснуть хотя бы на несколько часов, хотя бы до утра. Ах! Телефон! Она же забыла включить сотовый телефон!

Когда посвежевшая и сияющая Зоя вышла из ванной, на столе — о чудо! — уже дымилось фирменное Генкино блюдо — жаренная с луком картошка. Зоя, чирикая какую-то песенку, присоединилась к готовке: достала из морозилки давнишние заледенелые сосиски, бросила в кипящую воду. Взялась было резать черствый хлеб и услышала зуммер своего телефона. Она даже вздрогнула — уже более десяти дней она не слышала ничего подобного, забыв о звуке телефонного звонка.

С опаской она нажала на кнопку.

— Да, — как-то несмело сказала она в трубку.

— Зоя? — послышался знакомо-незнакомый мужской голос.

— Да, — повторила она, глядя в Генкины вопросительные глаза.

— Это Андрей. Андрей Кириллович.

— Ой! — Теперь она его сразу узнала. — Андрей Кириллович! Как вы? Что у вас там? Я ведь уже в Москве! Я все сделала, как договаривались!

— Зоенька, девочка, ты просто молодец! Я в тебе был уверен! Меня уже выпустили под залог, я второй день на свободе. Кажется, все идет как надо. Я несколько раз пытался звонить тебе, твой телефон был отключен.

— Еще бы! Шесть часов в небе! Боже, как я рада вас слышать!

— Я уж беспокоился, думал, с тобой что-то случилось. Хотя и читал газеты.

— Нет, нет, все нормально. Все прошло без срывов. Мне даже уже вернули мой паспорт.

— Завтра я тоже вылетаю в Москву. Правда, пока в сопровождении… Но все равно, думаю, мы сможем встретиться. Ты отдала то, что должна была отдать?

— Еще нет.

— Тогда жди меня, так будет безопаснее. Как там дед? Что-то мне его голос не понравился, когда я звонил.

— Дед? Я не знаю. А… куда вы ему звонили?

— Погоди… а ты где? Еще до дома, что ли, не доехала?

— Я у Гены. Ну, у своего парня…

— Дуй на Татарскую! Там тебя ждет Алексей Яковлевич.

— Боже! Он приехал на похороны? Что же я не сообразила? Мне надо было сразу туда! А как он попал в квартиру?

— Он тебе кое-что расскажет, только ты срочно туда поезжай. Он там один, и, повторяю, мне его голос совсем не понравился, говорит, что приболел. Я буду завтра. До связи!

— До свидания, — проговорила она в трубку и обернулась к Геннадию: — Мне надо срочно быть на теткиной квартире. Там, оказывается, мой дед!

Генка отвернулся и закрыл глаза: «Ну вот и все. Прощай, Зоя. Дед, Легостаев, квартира… Даже ужин придется есть одному. Так и должно быть. Хорошо, что все у нее хорошо».

Она уже натягивала джинсы. Генка прошел на кухню, сел на табурет, наблюдая, как она, забыв про усталость, спешно собирается.

— А ты чего расселся? Давай быстрее! — вдруг сказала Зоя. — Ужин возьмем с собой, там съедим. Надеюсь, не остынет.

«Вот как? Значит, пока еще вместе?» Он даже удивился, но виду, как всегда, не показал.

— Я?.. Я вспоминаю, куда дел ключи от машины, — нашел он подходящее оправдание.

— Давай-давай, собирайся. Я пока запакую еду. Генка, это ж здорово! Я тебя познакомлю со своим любимым дедом! Думаю, вы друг другу понравитесь. Он у меня замечательный, и ты тоже! Он тебе про алмазы знаешь сколько всего расскажет? Устанешь записывать!

Нетерпеливый колокольчик дверного звонка заливался как оглашенный. Так могла звонить только его Зойка! Наконец-то!

Алексей Яковлевич давно ее ждал, крепясь изо всех сил, борясь с судорогами и болью, потерями сознания, кровавой пеной, изнуряющей бессонницей. Три дня, три долгих дня прошли как в бреду, в борьбе с нарастающей слабостью, с непослушным, вялым, измученным телом, с голодом, жаждой. Он очень хотел ее увидеть — он должен ее предупредить и… все ей рассказать. Со вчерашнего дня, когда дед услышал в новостях, что Зойку больше не подозревают в убийстве Нины, ему немного полегчало. Даже вспыхнула внезапная надежда… но боль вернулась через несколько часов. Сокрушаться сил уже не было, он давно свыкся с мыслью, что умирает, только хотелось дотянуть…

Сегодня, когда позвонил Андрей, старик рассказал ему в двух словах, какую роль сыграла в этом деле Иванова. Но Андрей, оказывается, и сам каким-то образом обо всем узнал. Дед мог бы сообщить Легостаеву и все остальное, и свой план — но не по телефону же! Хорошо, что у зятя тоже что-то сдвинулось с места, может, дед дождется и его приезда. Лучше бы, конечно, не Зойке, не маленькой отчаянной девчонке это все узнать. Но времени может и не остаться…

Эх, Одесса-мама! Ноги таки не слушаются, доплестись бы до двери… как бы она не развернулась, не ушла, нетерпеливая его внучка. Но Зойка упрямо ждет, звонит, не отступает! За дверью уже слышится родной голосок, радостно вопящий на всю лестничную клетку: «Дед! Дедуля! Открывай же скорее!»

Ну вот! Дверь отперлась, и он собрал все оставшиеся силы, чтобы предстать перед внучкой более-менее привычным для нее дедом.

— Дед! — Она кинулась к нему на шею, а он едва устоял на ногах.

— Зоенька…

Позади нее переминался с ноги на ногу Геннадий, шурша пакетом с едой. Алексей Яковлевич не сразу его заметил — в глазах потемнело от усилий держаться ровно. Зойка уже скидывала свои ботинки, а ее приятель так и стоял на лестничной клетке.

— Дед, я не одна. Сейчас тебя познакомлю со своим другом. Заходи, ну что же ты, — кивнула она.

— Это, наверное, Гена? — спросил старик.

— Откуда ты знаешь?

— И как я, по-твоему, могу что-то не знать? Мне таки положено. — Он вымученно, но все же радостно улыбался. — Рад, рад знакомству!

— Ой, дед! Я сейчас тебе такое расскажу!