Данил Сазонтов - На задворках совести

– Григорий Васильевич сейчас занят, важный разговор по телефону. Вы по записи?

Их встретила стройная, молодая секретарша и добрыми глазами уставилась с вопросительным выражением лица на Тувалова с Симолиным.

Максим подтолкнул капитана в бок и шепнул:

– Скажи ей, что мы из милиции и что нам срочно нужен Окунев. Давай. Ты мужик.

– Эээ… нельзя ли его поторопить. Мы из милиции, – невнятно сказал Тувалов.

Секретарша его не поняла и переспросила.

– Что ты мямлишь? – шептал на ухо Максим. – Скажи четко, что мы из милиции, покажи ей ксиву. Давай еще раз, поуверенней.

– Мы из милиции, – Тувалов раскрыл корочку, – нас не волнует, занят ли господин Окунев или нет. Это важное дело, и мы сейчас зайдем.

Девушка растерялась, и пока думала, что сказать, Максим с Сергеем просочились в кабинет к депутату. Симолин остался довольным проявленными способностями общения капитана.

В кабинете пахло деревом, свежестью и мужскими духами. За большим столом сидел мужчина в очках, с залысинами, в строгом костюме. Он действительно разговаривал по телефону. Его удивленные глаза уставились на вошедших милиционеров. Симолин первым сел на стул перед Окуневым. Потом пригласил Тувалова. Депутат закончил разговор и грубо спросил:

– Что за черт? Вломились ко мне как эти… Люда!

Вбежала секретарша.

– Что эти люди здесь делают?

Вместо девушки ответил Максим.

– Мы из милиции и у нас есть пара вопросов.

Депутат сделал жест в сторону секретарши Люды. Попросил уйти.

– Что вы хотели? – Окунев поменял тон. Его тембр голоса оказался даже приятным.

– Вам уже известно, что жена Анатолия Борисовича была убита? – задал вопрос Максим. В это время капитан Тувалов достал свой блокнот, чтобы записывать показания.

– Да. Это ужасно. Я слышал про это, конечно.

– Нам известно, что вы часто конфликтовали с Буфановым по работе. Не могли бы вы сказать причины? – спросил капитан Тувалов.

– Мелкие рабочие моменты. Ничего особенного, – сказал депутат. – Подождите, вы что, меня подозреваете?

– Мы просто прорабатываем версии, – пояснил Симолин.

Окунев снял очки, протер их и надел обратно. Он внимательно присмотрелся к лейтенанту. Лицо этого молодого человека ему показалось знакомым.

– Мы с вами встречались? – спросил он.

– Возможно, – ответил Максим, вспоминая, где он мог его видеть.

– Ты Толе Буфанову помогал год назад, не так ли?

Окунев недоверчивым взглядом прошелся по Тувалову. Глазами он как бы спросил у Симолина, кто это. Максим кивнул, показывая тем самым, что Тувалов не опасен и все знает.

– Да именно. Я ему помог, – сказал лейтенант.

– Сколько он тебе заплатил?

Тон Окунев стал меняться с доброжелательного на напористый. Позже он вообще перешел на гнев.

– Это к нынешнему делу не имеет отношения, – попытался сгладить углы Симолин.

– Еще как имеет. Ты и Буфанов лишили меня возможности законно построить жилищный комплекс на том месте, где сейчас стоит торговый центр, построенный твоим компаньоном Буфановым.

– Я прошу вас успокоится. Это все в прошлом, – успокаивал депутата Максим.

– Это не прошлое, а что не есть самое настоящее. Ты видел, кто кандидат в мэры?

– Вы про Лифшица?

– Конечно, про этого мерзавца, – взорвался Окунев. – Буфанов с ним заодно. Мы раньше все вместе работали на «Горгазе». Потом Лифшиц задумал идти во власть. Он прошелся по всем. По мне в том числе. Буфанов этот, всего лишь пешка. Он исполнял волю Лифшица. Это ему было выгодно строительство ТЦ. При чем знаешь, откуда он брал деньги? – Максим молча. – Украл он их из несчастного «Горгаза».

После недолгого молчания Симолин сказал:

– Вам стало лучше, что вы высказались?

– Да пошел ты, Симолин. Ты не представляешь, кому ты помог тогда. Лифшиц станет мэром и тогда всем будет очень плохо.

Окунев потянулся за кувшином с водой. Он сделал пару глотков прямо из горла.

– А знаешь, как он власть подмял под себя? Очень просто, – продолжал депутат Окунев. – У меня был друг, звали Пантелей. Это кличка. Он был авторитетом, за ним стояло много людей. Он мне помогал в кое-каких вопросах, и тут его не стало. Это был 2008 год. Его застрелили. А знаешь кто стоял за этим? «Центральные», а кто ими командовал? Правильно, Герман Лифшиц. Убив Пантелея, он стал ставить своих людей во все компании, на все важные посты. Вот так.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – раздраженно спросил Симолин.

– Чтобы ты подумал о содеянном. Чтобы немного совесть проснулась у тебя.

– Кажется я понял вашу проблему, – сказал лейтенант, – вы просто обиделись на Лифшица, что он оставил вас за бортом. Он лишил вас возможности кормиться за счет бюджета. Вы злитесь на него. Поэтому вы у нас и подозреваемый в убийстве Буфановой. У вас был мотив.

Тувалов встревожился. Весь допрос пошел не по плану. Он долго смотрел на своего напарника. Тот завелся, также, как Окунев.

– Ты прав, черт побери, – подытожил депутат, – я крайне взбешен, что Лифшиц выкинул меня. Я ему ничего не сделал.

Симолин закивал. То ли он верил в правдивость Окунева, то ли наоборот, выражал тем самым сарказм.

– Ответьте на последний вопрос. Только честно. Если вы не убивали Буфанову, кто это мог по-вашему сделать? – спросил спокойно Максим.

– Кто угодно. Хоть Лифшиц. Он на это способен. Может, он тем самым хочет Толе показать свое превосходство. Он убийство совершил, а поймать и наказать его никто не может.

Окунев с укором посмотрел на оперов, сидящих перед ним и попросил их удалиться из кабинета, оставить его в покое.

Напарники спускались по ступенькам. Оба молчали. Никто не хотел нарушать тишину. Только стук подошвы о гранит. Тувалов думал о совести. Слова Окунева открыли ему глаза. Сомнений у капитана не было, что депутат сказал правду про Лифшица и Буфанова. Максим тоже шел погруженный в свои мысли. Фамилия Лифшиц ему оказалась не знакомой. Он никогда не слышал про этого человека, а оказывается про него весь город говорит. Ему стало на секунду страшно, ведь человек всегда боится неизвестности. «Рабочая» Симолина стояла нетронутой прямо около главного входа.

Максим отвез Сергея домой. Он жил в спальном районе, в многоэтажке. Они попрощались до завтра. «Рабочая» стояла на холостом ходу во дворе Тувалова. Лейтенант набрал номер на мобильном.

– Выходи через десять минут, Князя с Соколом бери.

После короткого телефонного разговора Максим взялся за руль и выехал со двора. Вечерний Гординск зрелище не такое романтическое, как это могло звучать. Шел мокрый снег, предвещая скорую зиму. Машина остановилась на автобусной остановке, возле которой стояло три крупных мужчин. Самый широкий сел на пассажирское, а остальные сзади.