Валентин Колесников - Тайна старинного портрета. Повесть

Валерий был незаурядным человеком. Его рост достигал ста семидесяти шести сантиметра. Стройная спортивная фигура выдавала в нем человека, тесно дружившего со спортом. Руки сильные, большие с тонкими длинными пальцами. Лицо украшал широкий лоб и тонкие чувственные брови, чуть сдвинутые у переносицы, признак частой задумчивости. У него спокойные серые глаза, сейчас прикрыты веками с длинными ресницами. Глаза, во время работы на строительстве или в лаборатории института, становились суровыми взыскательными и даже колкими в минуты изучения обстановки, вызванной деятельностью в органах госбезопасности. Взгляд Валерия обладал редкой проницательностью. Казалось, он проникает в глубины сокровенных мыслей собеседника и видит то, что тщательно скрывается за ширмой словесности разговора. У него были черные, чуть тронутые сединой волосы. Голос приятный баритон. Никогда не разговаривал громко. Любил острое слово и шутку. Но в кругу близких и друзей слыл человеком неразговорчивым, молчаливым.

Итак, едва забрезжил рассвет, и первые петухи пропели утреннюю зарю просыпавшемуся рано селу, на журнальном столике у книжных полок резко, разрезая сонную тишину дома, зазвонил мобильный телефон. Ранний телефонный звонок, да еще в столь неудобное для разговоров время, звучит как—то неуместно, как—то по-особому тревожно. У спящего в кресле Валерия звонок не вызывал никакого интереса. Голова по-прежнему покоится на спинке кресла, на коленях лежит раскрытая книга, а звонок все настойчивее продолжает трезвонить. В соседней комнате скрипнула пружинами кровать. Вскоре дверь открылась и на пороге показалась полноватая женщина в длинной ночной рубашке. Шлепая тапочками, она приблизилась к телефону, поднесла трубку к уху:

– Алло, кто говорит?! – хрипловатый ее голос тонул в тишине комнаты.

– Сынок, сынок – это тебя!

Голос матери разбудил Смирнова. Он повернул голову, раскрыл глаза. Потом резким движением вскочил на ноги, прогоняя остатки сна, и взял трубку из рук матери.

– Смирнов у телефона! – сказал он чистым звучным голосом.

Ему сообщили, что за ним уже выслана машина, и что, через тридцать минут его доставят к полковнику Смолову, начальнику управления.

В просторном кабинете за большим письменным столом покрытом зеленым сукном сидит коренастый седой полковник. Над головой на стене портрет Дзержинского, в углу справа от письменного стола стоят старинные часы. От их массивного маятника исходит уютное тиканье. Слева – огромный, в человеческий рост сейф с кнопками электронного кода. В широко распахнутое окно доносится шум городской улицы и медовый аромат расцветшей липы смешанный с выхлопными газами. Часы внезапно зашумели шестеренками механизма и издали короткий мелодичный бой, известивший хозяина кабинета о течении времени. Он оторвал голову от плоского монитора, на котором что—то набирал, посмотрел на стрелки часов, которые показывали половину седьмого утра. Прошло уже половина часа, как полковник, Смолов, отослал за Смирновым служебную машину. В дверь кабинета постучали.

– Да, да, войдите! – сказал он. Дверь распахнулась, в комнату влетел высокий капитан:

– Вызывали! – с порога гаркнул он зычным громким голосом.

– Вот видите, Саковский, преимущества городского места жительства налицо. Вместо того чтобы прибыть через двадцать минут вы прибываете через тридцать. И Смирнов не отстает, вместо того, чтобы стоять у меня в кабинете через полчаса, он явится …, – но полковник не договорил. В комнату бодрым шагом вошел Смирнов в форме:

– Здравия желаю, товарищ полковник!

Смолов, вышел из-за стола и размашистым шагом направился к вошедшим:

– Ну, здравствуйте, извините, что пришлось вас потревожить в это воскресное утро. Но происшествие, которое заставило меня срочно приступить к делам, имеет очень серьезное политическое значение. На звероферме совхоза имени Ленина, что возле села Дубравка, отравлена партия соболей особой породы,

выведенного селекционерами совхоза. Ну, да что мы стоим, садитесь, пожалуйста. – Он указал жестом на ряд кресел у стены. Сам же подошел к письменному столу и, взяв папки с делами, роздал для ознакомления.

– Хочу добавить ко всему сказанному, эта партия пушнины должна была быть поставлена по торговому соглашению англичанам, о чем не знал персонал зверофермы. Нарушение этого соглашения повлечет за собой дополнительное эмбарго на поставку со стороны Великобритании сверхточных металлообрабатывающих автоматических центров числовым программным управлением, запрет на долгосрочные кредиты, о чем сегодня мне сообщили, что уже готовится такое уведомление. Но, господа просчитались, молодняк остался и количества зверьков достаточно, хоть и в более поздние сроки

выполнения контракта и погашения штрафных санкций по срокам. Перед нами

ставится задача, как обезвредить засланного к нам диверсанта? Рано или поздно

господа узнают о провале операции и постараются довести свое коварное дело до

конца. Мне и хотелось бы послушать по этому поводу вас.

– Разрешите мне! – подняв правую руку с зажатой между пальцами шариковой

ручкой, сказал Саковский.

– Да, пожалуйста, Ваши соображения, капитан?

Глядя в блокнот, где уже успел сделать некоторые записи во время изучения дела, Саковский продолжал:

– Я думаю, что диверсия прошла не без участия местного лица. Первое – это то, что

убийство и отравление произошло, когда подойти к ферме, а тем более к клеткам,

незнакомцу можно только на ощупь. Второе – потравлено только взрослое

потомство, молодняк, как известно, цел, следовательно, преступник не сотрудник

зверофермы иначе он бы имел представление обо всех зверьках, но по долгу

службы ему, вероятно, доводилось бывать на ферме, о чем говорит его

незаурядная осведомленность о взрослом соболе. Третье – работает он недавно,

поскольку соболя этой породы вывели только лишь три года тому, а соглашение

подписано всего лишь одиннадцать месяцев тому назад. Отсюда вывод – искать

необходимо в Дубравке среди новичков. Я закончил.

– Могу поспорить с тобой, Виктор. – возразил Смирнов.

– Ну—ну, интересно, что у тебя, Валерий? – вопросительно глядя на товарища, оживился Саковский.

– Видишь ли, изучая более внимательно материалы протоколов осмотра места преступления, ты не мог не заметить, конечно, что гибель зверька и охранника

произошла примерно в одно и то же время. Согласен.

– Да, я этот момент упустил, поскольку время здесь не играет особой существенной

роли. Ведь охранник мог скончаться часом раньше, или часом позже,

зависимости от ранения.