Анастасия Дойч - Жертва всегда соучастник

Но что придумать сейчас? Приди я сегодня к Андрею, и он начнет читать нотации. Ему меня не понять. Я вообще не уверен, что у него были какие-то отношения. С женщиной, я имею в виду. Можно было бы предположить, что Андрей – гей, но я видел, как он смотрит на Марго…

О, а вот это как раз хорошая идея – пойти к Марго. Она точно не будет возражать, если я у нее когда-то поживу. Святой человек. Занудная святая. Гм, это я неплохо придумал, звучит как название для фильма.

Ну, конечно, со временем придется подумать о своем жилье. Деньги не проблема. А что проблема? А то барахло, которое осталось у Вероники. Черт, я даже часть реквизита там держал. Ну ничего, отправлю за ним Романа.

В рюкзаке у меня – только карты. Но не просто карты, а моя любимая колода, с которой все и началось. Эти карты стали моим талисманом. Сколько времени я провел за тренировками, оттачивая каждое движение? Трудно сказать. Наверное, именно из-за них Андрею и пришла в голову идея с собственным шоу.

Ему часто приходилось быть моим напарником, когда я тренировался. Как-то он спросил меня:

– Как у тебя получается угадывать карту, которую я загадал? Ну, не всегда, но очень часто?

– Просто я – хороший психолог, – скромно ответил я.

И практически не погрешил против истины. В таких фокусах всё держится на принуждении. Человека можно склонить к выбору определенной карты. Самые опытные фокусники делают это вербально, словами. Но чаще всего нужно просто сделать так, чтобы какая-то карта чем-то физически отличалась от других. Совсем чуть-чуть, неуловимо. Человек задержит на ней свой взгляд – непроизвольно. Даже не задумавшись. А всё остальное – дело техники.

И вот сейчас я снова проведу фокус с принуждением. Только уже с Марго. Держу пари, с этой святошей у нас всё получится.

1 год назад

что-то было лучше, чем ничего.

твои прикосновения, даже если они не были ко мне добры,

были лучше, чем не чувствовать твоих рук совсем.

Рупи Каур

Он сидит на диване в моей гостиной – такой улыбчивый, такой сверкающий, я даже не могу подобрать другого слова. Что Кирилл умеет – так это найти подход к разным людям. И почему-то он считает, что со мной нужно быть именно таким.

Я уже знаю, чего он хочет. Полчаса назад мне уже звонила Вероника. Считает меня своей подругой. Бедная наивная дурочка. Я дружу со всеми девушками Кирилла. И ни одна из них за все эти годы не почувствовала моей неискренности. Впрочем, к некоторым я в самом деле испытывала вполне искреннюю симпатию. С ними было интересно общаться, но я стараюсь никого не пускать в свою жизнь.

Вероника, впрочем, не относилась к числу тех, с кем было интересно. Восторженная дурочка, вообразившая, что Кирилл – это ее рыцарь в сверкающих доспехах. Даже если и так, не стоит питать иллюзий насчет благородства рыцарей – достаточно просто хорошо знать историю.

– Послушай, Кирилл, можешь переходить прямо к делу, – говорю я. – Ты хочешь какое-то время пожить у меня, потому что поссорился с Вероникой, а идти к Андрею на поклон – это выше твоих сил?

– Именно, – сияет улыбкой Кирилл. – А что, эта дурочка уже успела тебе позвонить и пожаловаться на жизнь?

– А, может, я сама догадалась?

– Это вряд ли. Ты у меня, конечно, умная девочка, но не телепат. Или я чего-то не знаю?

– Обойдемся без заигрываний, ладно? Так и быть, можешь пока пожить у меня. Но только сразу договоримся – девок не водишь, за собой убираешь самостоятельно, одежду относишь в прачечную. И готовить для тебя я тоже не собираюсь.

– А это мы еще посмотрим, – широко улыбается Кирилл. Мой нарочито суровый тон его явно не обманул.

– И личных границ не нарушать!

– Чего?

– В мою комнату, говорю, не заходи. Понял?

– А, ну как скажешь.

Моя суровость никого не обманет. В глубине души я чувствую, что это – тот шанс, которого я так долго ждала. С того момента, когда впервые увидела его.

Моя жизнь никогда не была яркой и насыщенной событиями. Требовательные родители рассматривали меня как свой инвестиционный проект. Они постоянно пытались меня усовершенствовать. Каждый мой недостаток обсуждался на семейном совете, а за его искоренением наблюдали очень пристально.

Как-то мама мне сказала, что вынуждена так делать. Мол, внешние данные у меня более чем скромные. И удачно выйти замуж мне не удастся. Придется работать в другом направлении – вдруг хоть там я достигну успеха. И вновь каждый мой промах, каждая ошибка разбирались до тех пор, пока у мамы были на это силы. Считалось, что так поступают для моего же блага.

И я старалась, очень старалась. Мне так хотелось порадовать родителей! Но мама приходила с работы уставшей, неизменно в плохом настроении. Её ничто не радовало, а все мои попытки наладить с ней отношения – неизменно раздражали. Отец был более снисходительным, но и он не стремился к более тёплым отношениям. И это касалось не только меня. Удивительно, но мать с отцом держались друг с другом неизменно вежливо, дружелюбно, но настоящего тепла в их отношениях не было.

Они могли отправиться вместе в кино или в театр, в гости к общим знакомым или на мой школьный утренник. Но они не гуляли вместе, не сидели в обнимку перед телевизором – как это показывают в фильмах. У меня был маленький жизненный опыт, основанный на кино и книгах, и ещё немного – на рассказах одноклассниц. Но я всё равно понимала, что так быть не должно. Даже чаепития у нас в доме проходили в какой-то формальной обстановке, с пустыми светскими беседами. Я никогда не видела, чтобы они целовались, они не придумывали друг другу ласковых прозвищ, у них не было шуток и историй, понятных им обоим. Видимо, свой брак они тоже рассматривали как проект.

И так всё и шло. До тех пор, пока мне не исполнилось 18 лет. Тогда я получила в наследство от двоюродной бабушки небольшую квартиру и сумму, достаточную для того, чтобы жить самостоятельно. Родители еще успели настоять на том, чтобы я поступила в выбранный ими институт. Но в дальнейшем я постаралась свести их появление в моей жизни к минимуму. Это был первый и, наверное, последний бунт в моей жизни. Разочарованию матери не было предела. Отец отнесся ко всему со свойственным ему безразличием. Его собственная научная карьера была для него гораздо важнее, а его как раз приглашали поработать в Германии. Так что, полагаю, в глубине души он даже был рад моему мини-бунту.

Институт я, впрочем, бросать не собиралась. Образование всегда входило в мои планы, пусть даже экономическая специальность не привлекала.

Так вот я и оказалась в тот день в институте. Зашла в деканат, чтобы уточнить расписание, и уже направлялась к копи-центру. Когда услышала за спиной: