Эдуард Смагин - ЧУДСКИЕ КАНИКУЛЫ

– Николай Николаевич, разрешите?

В помещение зашли трое: двое штатских с портфелями, серьезного вида господа, и один в форме морского офицера – адмирал Пилкин, близкий друг и соратник Николая Николаевича Юденича, о котором шла речь выше. Через короткое время комната погрузилась в клубы табачного дыма. Разговор был серьезный и напряженный. Ведь для того чтобы юридически обоснованно руководить замышляемым процессом, необходимо было заручиться необходимыми полномочиями. Сложность заключалась в том, что агония разваливающегося государства оставляла многие вопросы открытыми. Ведь его мандат на управление армией в ситуации того времени должны были подтвердить представители как государств Антанты, так и собственные выборные государственные структуры. Формально от этого зависела легитимность главнокомандующего и в конечном итоге политическая и материальная поддержка его армии. Царя уже не было, а против одержавших в одночасье политическую победу в стране Советов выступал целый конгломерат представителей более или менее представительных партий или групп общества. Предстояло не только сформировать реальную силу и план действий по восстановлению законной власти в стране, но и показать себя умелым делопроизводителем, которому смогут доверить и поверить политическая и деловая элита мирового сообщества и основные силы Российской контрреволюции.

Только что возглавивший Северный корпус теперь уже, так называемой, Белой гвардии, Юденич пытался выстроить стратегический план по возвращению государственной власти, где государственной – от слова государь, и территориальной целостности Российской Империи с территорий её же Эстляндской и Финляндской губерний. Судьба отрёкшегося царя была неизвестна. Позже всплыл факт его зверского убийства большевиками. Политическая ситуация могла переломиться в одночасье, если бы власть в столице вновь удалось взять в свои руки. Молниеносный слаженный бросок до близко расположенного Петрограда одновременно с севера – из Финляндской Карелии и с запада – из Причудья казался осуществимой задачей. Основой боевой и людской массы послужил Северный корпус генерала Родзянко, который совсем недавно ещё активно выбивал красных из северной Прибалтики вместе со свежесформированными эстонскими армейскими частями. А ведь взятие Ревеля в 1918 году красными представлялось делом нескольких недель. Тапа и Раквере ими были заняты с ходу, и дорога к столице была открыта. Именно тогда опытные и закалённые в боях Первой Мировой отряды Российской императорской армии рука об руку с эстонскими союзниками стремительно и решительно отбросили товарищей большевиков за реку Нарову, оставив местное население наслаждаться долгожданной мирной жизнью. Эстония тогда была маленьким уголком необъятной империи, основная часть которой находилась в беде, и казалось, всё ещё можно было вернуть обратно. Именно такую задачу и предстояло решить этому немногословному угловатому человеку, коим являлся Н.Н.Юденич. Такого масштаба дееспособных военных руководителей на тот момент у России нашлось трое. Южный фронт, в основном с территории Крыма, организовал генерал Деникин, а впоследствии гораздо более умело им руководил барон Врангель. Восток, Сибирь и Зауралье – главный правитель и руководитель всех сил сопротивления – адмирал Колчак. Последний стал также хранителем золотого запаса банка России, а потому и главным кошельком, если позволительно так сказать, объединяющим все формирования сопротивления. С северо-запада такая участь пала на плечи Юденича. Основной проблемой была необходимость собрать и поднять солдат на новую войну. От одного этого слова люди тогда разбегались в ужасе. Тылы таяли на глазах, так как воевать народ устал за пять лет до боли в зубах, и пополнять ряды своих отрядов удавалось в основном только за счёт возвращающихся из западного плена или госпиталей ветеранов германского фронта. В силу идейности ряды расширяющейся, теперь уже Северо-Западной армии до половины личного состава были представлены офицерством. Нужно было жить и находиться там и тогда, чтобы отчетливее понять, какое ужасное время смотрело в глаза всем этим людям. Им бы на покой, быт и семьи поднимать да детей растить, но в их стране их не ждали. Вместо мира им предстояло снова браться за оружие и наводить порядок теперь уже на родине. Пока отцов и мужей дома не было, в их государстве черт знает что произошло, и кроме них некому было с этим разбираться. Они находились не в другом государстве, а в соседней комнате одной квартиры, в которой пылал пожар революции.

Задача с одним корпусом восстановить власть в стране такой величины, как Россия, даже если бы согласованно действовать со всех трёх направлений, представлялась, в общем-то, любому здравомыслящему человеку самоубийством. Но была идея и была вера в провидение, в свои силы, в союзников и сочувствующих. Наконец, понятие чести не давало просто сидеть и смотреть на происходящее вокруг. И всё-таки разговоры, бесконечные переговоры о поддержке с западными странами, финнами, организационные и финансовые потуги, которые должны были обеспечить саму гипотетическую возможность осуществления стратегического плана восстановления конституционного строя – вот чем новоиспечённый главнокомандующий занимался в последнее время практически круглосуточно. Лично хорошо знакомый с финским военным руководителем, бывшим российским офицером Карлом Густавом Маннергеймом, он много времени проводил в Финляндии, и многое тогда укрепляло его веру в успех. Покровительство союзной для России Антанты, договоренности с финскими и эстонскими подразделениями представлялись реальной силой для быстрых и слаженных действий. Он хотел мира и справедливости, и потому в почти мирное уже время готовил войну. Невероятно ужасно звучит, но именно так данная ситуация и укладывалась в голове Николая Николаевича. Никто тогда не осознавал, какой масштаб набрало большевистское движение по всей России. Хотелось верить, что очередная молниеносная смена власти в столице сможет кардинально всё изменить. Иллюзия веры в помощь вчерашних союзников и друзей опьяняла и убеждала в абсолютной реальности столь желанной победы. Всеобщий разлад в вертикали власти казался временным явлением. Сколько же разочарований было у них всех впереди.

Мы наблюдали развал не первой империи в истории человечества. И каждый раз со времен мексиканских Майя, Византийской и Римской империй и других, не менее незыблемых столпов, это случалось неожиданно для населения, с огромными жертвами и разбитыми человеческими судьбами. Отважные и лучшие сыны их клали на алтарь войны свои жизни ради сохранения былого величия, но, увы, всегда было уже поздно.