Александр Павлюков - Операция «Американский братишка»

Николай Николаевич смутно помнил Петра Ивановича Коновалова, да и видел его всего-то один-единственный раз. Правда, этот вечер, беспокойную ночь и утренний разговор со своим собственным отцом запомнил на всю жизнь. И еще – именно с этого дня началась их дружба с Сергеем Петровичем.

Дело было так. Петр Иванович Коновалов незадолго до этого оставил по состоянию здоровья служебное поприще – пост заместителя председателя облпотребсоюза – и кроме заслуженных проводов с неизменными речами, подарков и «Веселых ребят» на грудь – ордена «Знак Почета», в награду за многолетние труды добился для сына должности директора кооперативного магазина в подмосковном поселке Сходня, где, кстати, они и проживали вдвоем в собственном доме. Так уж совпало, что в эти же дни наш Николай Николаевич был назначен в подотдел Госплана РСФСР, курировавший среди прочего и всю кооперацию. Как по заказу, через пару-тройку недель подоспел красный день календаря для трудящихся земного шара – Первомай, и Николай Николаевич принял приглашение кооператоров почтить их праздничный банкет своим высоким присутствием. Организация банкета была поручена отцу и сыну Коноваловым, благо в трехстах метрах от их дома, в сотне метров от магазина и рядом со станцией Сходня Октябрьской железной дороги располагался безымянный, но вполне себе комфортабельный двухэтажный кирпичный ресторанчик.

Все складывалось замечательно, однако Николай Николаевич чуть было не испортил вечер и мог сильно осложнить себе жизнь и подвести отца, немалым трудом и чувствительными услугами добившегося для сына вожделенного хлебного кресла. Выручили Коноваловы – старший и младший. Незаметно для загулявших кооператоров обоего пола, отплясывавших зажигательного «Казачка» и бурно совокуплявшихся в туалетах, они отвели ослабевшего Николая Николаевича к себе домой. Вспоминая ту ночь, полное вонючей гадости помойное ведро на террасе коноваловского дома, свой липкий лоб и выпученные, слезящиеся глаза, сильную руку Петра Ивановича на плече и заваренный им с какими-то травами пахучий чай, Николай Николаевич и сегодня покрывался холодным потом. Утром появился разбуженный телефонным звонком отец отвез отпрыска на дачу, на свежий воздух. Наказал протрезвевшему сыну: «Ты этих Коноваловых держи поближе, самые ценные люди те, кто язык за зубами держать умеют».

Многолетний совминовский столоначальник Николай Николаевич Смирнов стоит того, чтобы на нем остановиться поподробнее. Да нет, как индивидуум он никому по большому счету не интересен. А вот как социальный тип – весьма примечателен. С годами, уже пообмявшись в общении с сильными мира сего, Сергей Петрович постепенно перестал испытывать необъяснимое чувство собственной не то чтобы неполноценности, а какой-то непонятной робости, возникавшее всякий раз при общении с этим чиновником неопределенного возраста и невыразительной внешности. Казалось бы, мужичок как мужичок, ан нет, так и хотелось вытянуться в струнку и взять под козырек. И это несмотря на то, что никто из присутствующих не носил военной формы. И что интересно, заметил Сергей Петрович, в струнку тянулся не он один – и решил про себя приглядываться и принюхиваться, чтобы объяснить занимательный феномен.

Главную загадку, признавался себе впоследствии Сергей Петрович, откуда берутся, вернее, рекрутируются такие людишки во власть, как их распознают и тащат наверх, он так и не разгадал. Будучи человеком современных взглядов, в масонские заговоры и мировую закулису он не верил, хотя и прочитал множество книжек на эту тему. Но очень важное свойство, объединяющее Николай Николаевичей всех времен и народов, Сергей Петрович подметил. Все эти люди, независимо от того, какой общественно-политический строй стоял на российском дворе, были твердо уверены в своем праве руководить и направлять, давать и отбирать, казнить и миловать. Эта уверенность проявлялась во всем: взгляде, походке, жестах – и практически не зависела от умственных способностей, образования и воспитания носителя власти. Будто они с ней так и родились. Апломб ли прилагался к совершенно сногсшибательной карьере, скажем, из совхозных бригадиров в вице-премьеры или карьера к апломбу, не суть важно.

У молодых, не умудренных еще жизненным опытом людей часто спонтанно возникает желание борьбы – неважно с кем и за что, главное, против господствующего в окружающем мире направления. Не избежал по молодости такого ниспровергательного душевного подъема и Сергей Петрович. К счастью, у него хватило ума поделиться некоторыми мыслями с родителем. Петр Иванович вполне согласился с сыном: в голодной колхозной молодости и кровавой фронтовой жесточи он видал гнид всех сортов и размеров, в погонах и без. Вернувшись живым из мясорубки Отечественной войны, посчитал это за чудо и решил, что, раз уж господь Бог его почему-то отметил, следует зайти окружающей мерзости с тыла. Ну нет сил на открытую схватку, что тут поделаешь! Есть зато другая сила, даже нет, всемогущество его величества денежного мешка. Любого из этих хозяев жизни, утвердился в своей правоте Петр Иванович, поварившись несколько лет в кооперации, можно купить. Вопрос цены, и только.

Это сокровенное знание, не Бог весть какое новое и мудрое, Петр Иванович и постарался вместе с профессией передать сыну. Но не только. Что интересно, некоторые отцовские уроки понял Сергей Петрович, только сам перейдя сорокалетний рубеж. Чтобы утюг работал, его надо включить в розетку. Так и тут – без накопленной энергии не рождается никакая мысль. Время пришло при Мишке-меченом. «Куй железо, пока Горбачев», – мощным эхом понеслось по просторам одной седьмой части света, от Калининграда до Камчатки и от Норильска до Кушки. Друзьям повезло, что папаша Николая Николаевича был еще при делах. Отломилось им, надо сказать, по-крупному.

Николай Николаевич, понятно, не нуждался в дополнительных фишках, за него играли отцовские и женины мозги, папино и собственное кресла, так что он мог продолжать держать руки в карманах, весело посвистывать и, когда требуется, важно надувать щеки. Сергей же Петрович понимал, что одной наличностью в новых условиях дружбу вряд ли удастся укрепить и для того, чтобы взяли в долю, следует придумать нечто существенное. В эти новые времена партийные боссы забегали, соревнуясь, кто больше напечет кооперативов и совместок, а Смирнов-старший сумел втиснуться в специальную комиссию при первом заместителе Председателя Совмина СССР. Сергей Петрович понял – вот он, единственный и неповторимый шанс. Помогли старые знакомые – финские поставщики и то, что зашаталась валютно-чековая система «Березок». Товар на Западе всегда девать некуда, а тут завис сбыт целой страны. Финнам грозила труба по полной программе, они шли на все, лишь бы выпихнуть разорявшие их стоки со складов. Сергей Петрович быстренько зарегистрировал, с благословения папаши Смирнова и согласно новой моде, совместное предприятие, благо кооперативная сбытовая сеть была, что называется, под рукой. СП давало еще и некий статус, вроде многократных виз в базовые капстраны и мелких понтов в виде желтых номеров на служебном авто. Золотое время! Папаша Николай Николаевич наградил Сергея Петровича за сто процентов прибыли широкой улыбкой и охотно пригласил в соучредители своего банка.