Андрей Соколов - Шоу

Фотограф Андрей Соколов

© Андрей Соколов, 2020

© Андрей Соколов, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4490-1142-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Нереальная повесть

Искажая реальность, отражай суть

(из Закона Императора Янь Инь

«О Кривых Зеркалах»)

Большой черный кортеж президента летел по узкой загородной дороге. Снайперы гроздьями спелых шишек висели на елях и выглядывали из кюветов. Люди с полосатыми дубинками отдавали честь и шептались по рациям. Из окон и крыш Барклаевского проспекта блестели кружочки оптических прицелов как СD-диски в кабине грузовика. Столица стояла. Сотни тысяч машин почтительно замерли в пробках на Внешнем, Внутреннем и Среднем кольце, на проспектах и мелких улочках, на вылетающих из Столицы магистралях, на пересечениях с главной трассой и на прилегающих второстепенных и третьестепенных переулках и объездах. Замерли, терпеливо ожидая, приветственно мигая поворотниками, радостно моргая фарами, почтительно гудя и уважительно порыкивая, пропуская главного труженика страны на работу.

На редком для Андреевского шоссе прямом участке, стояли два гаишника, два приятеля и собутыльника, два боевых товарища, два кормильца и охотника, два профессионала, два работяги-сержанта Алексей Мордоросов и Владимир Красукин. Стояли повернув лицо на встречу утренней поземке, не щурясь и не сутулясь, периодически прикрывая лицо черными прямоугольниками раций и тоскливо ожидая, когда же наконец проедет Президент и можно будет заняться любимым и приятным, а главное, полезным для детей, жены, живота и любовницы делом – сбором дани.

Мордоросов в сердцах привычно матерился, что его назначили служить на эту трассу, ибо знал, что на любой другой мигалок меньше, а добычи больше, ибо знал, что шанс остановить пьяного сына прокурора и получить вместо ста баксов с буржуя, плевок в окошко с сынка на этой трассе гораздо выше, чем на иной другой. И Алексей тихо ненавидел ментов, орудующих на второстепенных дорогах и в спальных районах. Красукин же никого не ненавидел. Он был большой, даже жирный, но добродушный парень, он никогда не подбрасывал в багажник шоферу ни наркоту, ни патроны, не арестовывал красивых баб на улице, чтоб трахнуть их до опознания личности в КПЗ или прямо в обезьяннике. В общем, он был честным парнем, только по нужде стопорящим водил за превышение скорости своим отрегулированным «как надо» радаром. А нужда его была в том, что любил он борщ и водку, и свою жену, которая любила шубы из норки и свой двухдверный мерс, за который Красукин отдавал сейчас долг Мордоросову. Ибо Мордоросов был старше и служил дольше и свой мерс, БМВ сына и крузер жены уже оплатил и мог дать в долг товарищу.

Утренний геморрой Мордоросова и Красукина должен был закончиться через несколько секунд – кортеж уже проехал Красукина и приближался к Мордоросову, когда произошло то, чего произойти никак не могло.

Полыхнули и мгновенно загорелись ели по обеим сторонам шоссе. Снайперы, шишками, вместе с охапками снега, посыпались с веток в кювет на бойцов нижнего охранения. Температура с минус 20 поднялась до плюс 10 и Мордоросов, то ли от огня и неожиданности, то ли от перепада температур, сейчас же взмок, да так, что по штанине в сапог потек тонкий и горячий ручеек.

Зимняя природа, не ожидавшая такого поворота сюжета, мгновенно стала испаряться, превращаясь над дорогой в пар и смешиваясь с густым хвойным дымом, а на асфальте воплощаясь в ледяную корку, гладкую, как хоккейное поле на чемпионате мира. Кайенги, Крузеры, Брабусы, Мерсы, перемигиваясь лампочками на крышах, закружили по этой пленке, не смотря на шипы и шины от Дольче-Габана, в веселом новогоднем хороводе. И кружили от Красукина до Мордоросова радостно завывая и сигналя, сводя с ума АВС и круиз-контроль.

Мастерство водил не позволило дорогим тачкам слишком тесно прижаться друг к другу в этом утреннем танце и, выровнявшись, уже за Мордоросовым вынырнув из дыма и пара, они понеслись дальше к Столице, оставляя Мордоросову запах горелой резины и форсированного выхлопа бронированных лимузинов.

Когда кортеж поравнялся с Красукиным, в нем было ровно 9 машин. Президент любил нечетные числа. Когда же кортеж миновал Мордоросова, в нем было уже 8 машин. Четные числа любил Премьер. Эта разница во вкусах иногда немного портила нервы старым приятелям – Президенту и Премьеру, но в целом, они управляли страной дружно и слажено, и счета каждого из них, а так же членов их семей, стабильно пополнялись европейскими и американскими рублями, а портфели – акциями компаний. И оба они справедливо считали это положение дел залогом стабильности не только личной, но и всей страны в целом.

Но куда делась в дыму и пару девятая машина? И кто ехал в этой машине?.. Это стало понятно уже только на Барклаевском, точнее на Среднем Арбате, прямо напротив казино.

Кортеж ударил по тормозам и встал посередине проспекта восемью большими черными быками, выбрасывая из-под ноздрей капота пар, а из задней трубы выхлопы то ли ярости, то ли ужаса. Сирены мгновенно смолкли, и ни один звук не нарушал хрустящей тишины зимнего морозного утра. И только сугробы у обочин вспыхивали то синим, то красным отблеском ошарашено вращающихся мигалок. На улице была тишина, но в животе черных быков бурлили страсти – булькали рации, пузырились телефоны. Засевшие в чреве машин охранники метались, паниковали и матерились как глисты внутри кишечника в предчувствии лечения. Пропала машина Президента.

Самое неприятное в этом событии было, конечно, то, что кортеж замер не за воротами Комплекса Правительственных Зданий, а посередине улицы, прямо под окнами радиостанции Эго. А за окнами радиостанции было полным-полно любопытных журналистов – людей вреднейшей профессии, только по недосмотру государства до сих по не запрещенной.

Журналисты люди странные – когда все кругом мигает и завывает, провожая машину чиновника, они не замечают и никак не отражают это знаменательное событие. Но стоит сирене чиновника смолкнуть, они тут как тут со своими вредными вопросами «кто, что, почему».

Итак, если говорить не государственным языком, кортеж за это утро спалился дважды. В буквальном смысле на андреевке и в переносном – под окнами радиостанции.

Главный редактор Эга был человек ушлый и сразу позвонил в Администрацию Президента, где ему сказали, что все в порядке и кортеж вовсе не тормозил и даже не снижал скорости на Среднем Арбате. Разумеется, Главный редактор поверил телефонной трубке, а не своим глазам, но пока он бережно нес это сообщение своим сотрудникам, эти недисциплинированные люди уже успели сообщить сию новость не только родным и знакомым, но и на новостные ленты ВВС и CNN. Это была катастрофа.