Александр Черенов - Преступление из наказания

Не думаю, что случилось это по причине «старой любви», которая «не ржавеет». Её и прежде не наблюдалось – и с обеих сторон. Меня всего лишь «рассматривали в перспективе». Ну, а теперь, вероятно, маменька на пару с дочкой решили, что я «дозрел». То есть, что у меня «черпать – не исчерпать». А у меня, тем временем, всех достоинств – помимо генеральской звезды на погонах – было очередное холостяцкое положение: я развёлся в третий раз. Я давно уже не был, хотя и никогда не был, «гламурным мальчиком», но на три брака и дюжину внебрачных (они же гражданские) контактов сподобился. Потому, что, как сказал один товарищ: «Житие мое!…». А другой товарищ выразился ещё точнее:

«Не властны мы в самих себе,

И в молодые наши леты,

Даём поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе».

Это «мы с ним» – на тему клятв и признаний, как своих, так и получателя.

– Да, и не забудь!

Я взглядом «ухватился за полу рванувшего «Новичка».

– За тобой результат по окурку и смывам с лица трупа.

– Виноват, товарищ генерал: не за мной – за экспертом.

– За тобой!

Указательный палец, который я воздел над головой, сработал не хуже лезвия ножа гильотины в крайнем верхнем положении, когда, не ровён час, упадёт. «Мальчонка» покраснел, и забормотал слова извинения из традиционного набора. И ведь – за дело! То же, мне, сказал: «за экспертом»! Нет, приятель: за тобой! Потому что эксперту – в отличие от нас – спешить некуда! Опять же в отличие от нас, у него нет «патологической» заинтересованности в раскрытии убийства. Его дело – «петушиное: прокукарекал – а там, хоть не рассветай»!

– Понял, товарищ генерал…

– Вот это – другое дело. Жду тебя – разумеется, «со щитом» – через…

Я скосил глаза на настенные кварцевые часы советской эпохи – и «те, и «другие» не от жадности, а от верности «совку в себе».

– … три часа. Ну, а ты…

Я уже разворачивался в сторону «Важняка».

– … разрабатывай девицу. Прибытие – «в унисон»! Всё: разбежались…

«Я не сомневался в слове начальника УУР: не первый год знал этого человека. Да как знал: в экстремальных условиях заката перестройки! Поэтому я и не удивился, когда к шести вечера они втроём – компанию ему составили майор и старлей – появились у меня в кабинете. Четвёртым, а заодно пятым и шестым, были улыбки на их лицах. Мажорные, такие, улыбки.

– Вижу, вижу! – одобрительно хмыкнул я. И не только потому, что понял: есть улов, но и потому, что уважил товарищей… уваживших меня. Ни подполковник, ни майор не кичились своим «областным» положением. Не скажу за других, но передо мной – ни намёком. Поэтому и были мы друг с другом даже не по именам – по отчествам. Один лишь старлей выпадал из дружных рядов – по причине возраста, незначительного стажа «копошения в грязи» и малого количества совместно распитой водки.

– Правильно видишь, Петрович! – расширил формат улыбки подполковник.

– Ну, тогда – «колись», Палыч!

– Есть: мы – прямо от сынка!

– Какая неожиданность!

Кривизна моей щеки вышла качественной, но успеха не имела.

– Не торопись издеваться, Петрович!

«Занятый энтузиазмом», «опер» и не подумал обижаться даже в шутку.

– По дороге мы заскочили в туалет…

Он тут же прикусил язык, и с надеждой посмотрел на меня: «зацеплюсь» или нет? Но я благородно возложил ему не «сапог на спину», а длань на плечо.

– Палыч, я понял: вы заглянули туда не по личной «нужде», а по производственной. Интересовались вчерашним заходом сынка?

– Хвала твоим мозгам, Петрович! – хмыкнул подполковник. – Ты, как всегда, прав: мы «навещали» бабу Надю…. Ну, уборщицу.

– И?

Подполковник осклабился.

– Сынок, оказывается, заходили!

– И, наверняка, громко?

– Угадал!

Лицо подполковника «улыбнулось», едва ли не в духе Листа в переложении Ильфа и Петрова: «Быстро! Ещё Быстрее! Быстро, как только можно! И ещё быстрее!».

– Сынок «шумнули» так, что услышали даже в зале! Впрочем, там он и начинал. Это уже потом он переключился на сортир. Кстати, по словам бабы Нади, в туалете сынок «оказались» следом за папенькой.

– Отслеживал передвижения?

– Похоже на то. В любом случае, папеньку сынок начал «критиковать», едва тот пристроился «на очке».

– Баба Надя? – «феноменально догадался» я.

– Они-с!

– А что – по поводу возвращения?

Я и не думал намекать подполковнику на недоработку. Но и «мент» оказался адекватен: «пуд соли» – на то он и «пуд соли».

– Опросили всех «небожителей», Петрович. Все в один голос клянутся и божатся, что в коллектив вернулись все… кроме сынка, который и не являлся «членом коллектива». А баба Надя показала, что сынок вывалился из дверей заведения под буквой «М» «в жопу пьяным» – цитирую первоисточник – сел в папину «Волгу», и укатил.

– Не рулевым, надеюсь?

– Нет: пассажиром. Кстати, охранник, дежуривший в тот вечер, подтвердил слова бабы Нади в части отбытия «наследника».

Я покосился на подполковника. Хорошо, так, покосился: с ухмылкой и иронией. На мгновение «опер» даже нырнул глазами в район гульфика, но там они пребывали только до моего текста.

– Ладно, Палыч. Как говорил великий комбинатор, «считайте серенаду законченной. Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я пришёл к вам как юридическое лицо к юридическому лицу».

– Ладно так ладно, – несколько разочарованно откашлялся подполковник, уже возвернувший глаза на место. – Не хочешь серенады – прими голые факты.

– Принимаю.

– Мы побывали у сынка, и он произвёл на нас благоприятное впечатление.

– Кто-то, кажется, обещал – без серенады? – хмыкнул я.

– Хорошо: вместе с сынком мы обнаружили и его рубашку. А вместе с ней, точнее, на ней – и «пятна бурого цвета, похожие на кровь».

Подполковник словно забыл, что только что «отставил», и снова ухмыльнулся.

– Ну, ты же знаешь меня!

– Это ты – к тому, что «пятна бурого цвета» уже перестали быть «похожими на кровь»?

НачУУР «огорчённо» хлопнул себя по ляжкам.

– Ну, вот и поговори с этим человеком!.. Ладно: сдаюсь.

– «Биология» дала заключение?

– Ну, я попросил тетеньку…

– Кровь – «от нашего подзащитного»?

– Да!

Подполковник самодовольно шмыгнул носом, и подмигнул мне с видом неисправимого заговорщика.

– Но это не всё.

– Верёвка?

– Тьфу, ты!

«Опер» крякнул от огорчения, вскочил на ноги, и заходил кругами.

– Ну, до чего же ты скучный человек, Петрович! Хоть раз бы позволил чуду свершиться! Нет: всё-то он знает, всё планирует, всё предвидит, ничем его не удивишь!

Выпустив пар, он двинул на меня грудью, как на амбразуру.

– Ну, да: на верёвке, на которой упокоился наш клиент – кровь сыночка! Кстати, сыночек и недолго упирался.