Александр Черенов - Преступление из наказания

«Чистосердечное признание» тут же было оформлено экономным жестом из разведённых рук.

– Я сказала всё.

– … что сочли нужным сказать.

«Важняк» даже не улыбнулся: когда требовалось для дела, он даже скалу мог заставить позеленеть от зависти к личной монументальности.

– А мне нужно всё!

Восклицательный знак в конце предложения громыхнул подстать кулаку по столу. Эффект… «возымел себя»: девица вздрогнула.

– Я не понимаю Вас…

– А я не понимаю Вас! – «добавил камня в лицо» «Важняк». – Вы, что: хотите, чтобы я предъявил Вам обвинение в убийстве?

Следовательский «кросс» «Важняка» сработал не хуже боксёрского: девица пошатнулась, даже сидя на стуле. Именно по этой причине она не сподобилась на полноценный ответ: лишь помотала головой.

– Тогда я могу предложить обвинение в соучастии!

На этот раз секретарша подключила к изумлению отвешенную челюсть. Хотя, принимая во внимание незначительное количество серого вещества, состоящего на балансе девицы, челюсть, скорее всего, отвисла самостоятельно.

– Есть и третий вариант, – продолжил окаменевать лицом «Важняк». – Вы идёте за укрывательство и недонесение. Идёт?

В смысле: идёте?

Девица, наконец, проглотила комок в горле.

– За что?!

– Ну, я же сказал: за недонесение и укрывательство.

– За что?!

Глаза секретарши распахнулись по максимуму – и «Важняк», наконец, счёл возможным расслышать комбинацию из двух знаков.

– Ах, в этом смысле? Так ведь Вы не оставляете мне выбора. Вы сами воздвигли «указательный знак на развилке»: «направо поехать – коня потерять, налево поехать – казну потерять, прямо поехать…»… Вот! Вы же до сих пор не сказали ни слова правды! И что я могу Вам предложить? Лишь то, что… могу. Точнее: лишь то, что Вы сами предложили мне… предложить Вам.

Реакция оказалась плановой: секретарша зашлась в слезах. «Важняк» – «бестактный человек»! – как заправский садист, принялся с энтузиазмом любоваться страданиями молодой женщины. Он не предложил ей не то, что платка: стакана воды! Минут пять я терпеливо ждал от него проявления мужского благородства – так и не дождался!

Видимо, осознав, что сочувствия в этом кабинете не добиться так же, как и взаимности, девица отставила и это бесполезное занятие.

– Чего Вы хотите?

– Я хочу, чтобы Вы помогли себе!

В этом месте мы с «Важняком» хмыкнули в унисон. Только я сделал это вслух, а он – в глубине души. Увы, приём нельзя было назвать даже избитым – как затасканный. Но девице было не до стилистических тонкостей: она пыталась расшифровать призыв.

– Я Вас не понимаю…

Ответ её не блистал оригинальностью, но подвижки были налицо… на лице.

– Зачем Вы вернулись в прокуратуру?

– Когда?

– В вечер убийства?

Руки секретарши немедленно взмыли вверх и завибрировали одновременно с голосом.

– Я не возвращалась!

– Ложь! – «приятно» улыбнулся «Важняк». – Камера наблюдения зафиксировала не только факт Вашего возвращения, но и время. Случилось это в восемнадцать часов сорок минут. Почему Вы вернулись именно в это время?

– Я не возвращалась!

Странно, но состояние девицы мне показалось близким к истерике, а её слова – к правде. Мозгов на качественную игру, да ещё «на чужом поле», у неё не хватало «по определению», но звучала она весьма правдоподобно. Даже правдиво. А это могло означать лишь одно: её слова были правдой. Хотя бы, в какой-то части.

– А когда Вы вернулись? – подключился я, тоже

«с максимальным дружелюбием» в голосе и во взгляде.

– Я не возвращалась!

Девица уже не могла сдержать слёз. Плакала она тоже убедительно: у меня на такие дела глаз намётанный. Положение становилось любопытным. И не её положение: наше с «Важняком» Одно дело – секретарша плюс остальные улики. И совсем другое – остальные улики минус секретарша.

Я немедленно озадачился взглядом, и вместе с ним покосился

на «Важняка». Тот отреагировал моментально: повернулся к сейфу и повернул ключ в замке.

– Не хотите по-плохому – по-хорошему будет ещё хуже!

С этими словами он вставил компакт-диск в проигрыватель.

– Смотрите и не говорите, что не видели!

Секретарша утёрла распухший уже нос платком и повернулась к экрану, на котором «человек, похожий на заведующую приёмной областной прокуратуры», входил в двери означенной прокуратуры. Таймер в углу кадра показывал восемнадцать часов сорок минут.

– Ну, что Вы теперь скажете?

Для начала девица не могла сказать ничего: она была изумлена. Даже потрясена. И потрясение её было каким-то «неправильным»: она явно потрясалась не фактом разоблачения, а наличием того, чего быть не могло, но было. Я «не первый год замужем», и понимал толк в подобных делах. Девица была «не из ЦРУ» – тутошняя, и подобная нестыковка, если не потрясала, то заставляла хотя бы задуматься о самой себе и причинах. И заставляла не «вообще» – уже конкретно меня.

– Это не я…

– Как это не Вы?!

«Важняк» даже «вскипел от негодования», правда, чересчур

старательно.

– Шуба Ваша?

Девица ещё раз припала к экрану.

– Шуба, кажется, моя, но…

– Капюшон Ваш? – не давал опомниться «Важняк». Секретарша растерянно пожала плечами.

– Вроде, мой…

– Сумочка Ваша?

– Они все похожие…

– Хорошо!

«Важняк» и не подумал терять терпение: рано, да «и не таких раскалывали!».

– Рост Ваш? Фигура Ваша?

Я не стал вмешиваться, хотя вопрос насчёт фигуры был явно «не того»: какая фигура – в шубе?! Да и всё остальное сильно напоминало сценку в фотоателье из фильма пятидесятых годов: «Пиджак Ваш? – Пиджак мой, а лицо не моё!».

– Может, Вы хотите заявить о том, что эта запись – подделка? Заявите! А я на это Ваше заявление… нет, не «начхал», не «плевать хотел» и даже не «положил»!

Энергично блестя глазами: весь – в творчестве! – «Важняк» извлёк «из колоды очередного туза».

– Извольте ознакомиться с заключением экспертизы!

А, вот этим моментом я заинтересовался всерьёз. Что это: тактический ход под «черновик акта» – или «Важняк» и в самом деле сподобился? В итоге, над актом мы с секретаршей склонился почти «в унисон». К моему приятному удивлению, акт оказался подлинным. И когда они только успели – и акт – «оказаться подлинным», и «Важняк» – «подать к обеденному столу»?!

Склонившись над документом, секретарша задрожала пальцами и губами. «Важняк» терпеливо дожидался финала. Наконец, девица подняла на него потрясённый взгляд.

– Не может быть…

– Может, и не может, но есть!

«Важняк» раздулся от удовольствия, вернул диск сейфу, акт делу, и оперативно «сдулся».

– Ну, что: будем говорить правду?

– …

Секретарша не играла: она ещё честно не успела отойти от потрясения.