Арина Романова - Печать дьявола, или Тайны дачного поселка

Он пододвинул ко мне стакан с водой, а сам подошел к окну и еще немного его приоткрыл. Свежий воздух и глоток прохладной воды пошли мне на пользу. Кажется, дурнота отступила.

– Скажите, а в каких отношениях Егор был с вашими родственниками? – следователь попытался переключить мое внимание.

– В нормальных, – я даже растерялась от неожиданности вопроса. – Он очень любит Вику. Заботится о ней. И с Зоей у него очень хорошие отношения. Он часто бывает у них дома. Он со всеми хорошо ладит. Очень приятный парень.

Мне не понравился взгляд Тихонова, и я спросила:

– А к чему вы это про отношения? Вы что, думаете это Егор их?

По молчанию следователя я поняла, что именно так он и думает.

– Вы это серьезно? – возмутилась я. Вы что, и вправду полагаете, что этот парень пришел после пляжа в дом, укокошил трех человек, вот так запросто, а потом просто остался на месте преступления, дожидаться нашего прихода, и даже не попытался скрыться.

– Ну знаете, в моей практике еще и не такое бывало, – ничуть не смутившись своему дикому предположению, произнес Тихонов.

– Нет, это полный бред. Такого просто не может быть. А скажите тогда на милость, почему он не расправился с Викой и со мной. Пожалел что ли. Мы-то ему зачем понадобились? Живые свидетели.

– А вот с этим как раз и будем разбираться. Что было после того, как вы обнаружили тело Зои Анатольевны?

Я подробно, насколько это было возможно, описала все свои дальнейшие перемещения и действия. Я все еще была в шоке от нелепого на мой взгляд предположения следователя о причастности Егора к этому ужасу. Поэтому следующий вопрос еще больше выбил меня из колеи.

– А где сейчас находится Николас Лоран? Почему его не было с вами на даче?

Я удивленно посмотрела на следователя Тихонова.

– Кто?

– Николас Лоран, – повторил следователь. – Ваш двоюродный племянник и родной брат Виктории Лоран.

Господи, в этой суматохе я совсем забыла про Ника. Он ведь еще ничего не знает, ни про маму, ни про Вику, ни про остальных. Какой ужас! Бедный мальчик! И самое ужасное, что рассказать ему обо всем придется мне.

– Ник сейчас на сборах, – продолжила я, когда немного пришла в себя. – Он учится на четвертом курсе в архитектурном колледже, и два раза в год они с группой ездят на сборы в поход: осенью где-то в сентябре-октябре и весной в апреле-мае.

– Да, но сейчас не осень и не весна, – возразил Тихонов и выжидательно посмотрел на меня.

– В этом году что-то случилось со спонсором, то ли он передумал, то ли сначала передумал, а потом все же согласился, короче поход перенесли на лето.

– Ладно, разберемся, – вроде он принял мое сбивчивое объяснение. – Вы уже сообщили ему о случившемся?

– Нет еще. Я ему пока не звонила.

– Позвоните и попросите подъехать в отделение, я дам вам адрес. С ним мне тоже хотелось бы пообщаться.

Я не стала уточнять, зачем, ведь Ника даже поблизости не было. Одно понятно: у этого Тихонова все на подозрении, но от Егора он так просто не отцепится.

– Да и еще, – добавил Тихонов, – вам нужно будет подъехать в морг на опознание. Сможете или попросить кого-то другого из ваших родственников?

Я на минуту замешкалась. Не то, чтобы я не видела мертвецов. У меня в свое время умирали родственники, и бабушки, и дедушки, даже папа вот умер. Я всех их видела мертвыми. Мама, правда, всячески старалась огородить меня от участия в похоронных процессах, но на самих похоронах я все же присутствовала. Однако то было совсем другое. Одно дело, когда твои родственники умирают по естественным причинам (хотя я и не согласна, что смерть от болезни может считаться естественной, особенно если она случается в 60 лет), и совсем другое, когда у твоих родных забирают жизни насильственным путем. Но привлекать к опознанию кого-то еще я все же не решилась.

– Да, конечно, я смогу опознать, – по слогам произнесла я.

Когда наша «беседа» была закончена, Тихонов записал мои координаты, попросил далеко не уезжать, и со словами, что вызовет меня еще раз для уточнения некоторых деталей, отпустил восвояси.

Я зашла в палату к Вике. Там было все без изменений.

Уже на выходе из больницы у меня зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Ника. У меня екнула сердце. Как однако он почувствовал, что только что о нем говорили.

– Арина, наконец-то, – он почти кричал в трубку. Я даже вздрогнула. – Что у вас там происходит? Я звоню Вике, мне отвечает какая-то тетка, говорит, что она медсестра, что Вика в больнице, в коме. Я звоню маме, она не отвечает. Бабушка с дедушкой вообще недоступны. Ничего не понимаю. Где все? Что происходит? Хорошо хоть до тебя дозвонился, а то я уже не знал, что и думать. Что-то случилось?

– Ники, – начала я, – тебе лучше приехать. Кое-что произошло, но я не могу рассказать по телефону. Ты можешь приехать? Только не к себе, а лучше ко мне домой. Ты помнишь мой адрес?

Ник несколько секунд молчал. Когда он ответил, его голос изменился, я даже сначала подумала, что кто-то другой взял трубку.

– Арина, что случилось?

– Ники, приезжай, пожалуйста, побыстрее. Я все тебе объясню при встрече.

– Хорошо. Я выезжаю, буду у тебя вечером.

С этими словами он отключился, а я отправилась домой, готовиться к еще одному непростому разговору.

***

Ник приехал вечером как раз к ужину. Я открыла дверь, и в квартиру вошел высокий молодой парень со смуглой кожей, такой же, как и у Вики. Его не по-детски взрослое лицо обрамляли черные кудряшки, придавая ему одновременно и восточный шарм и европейскую утонченность.

Я проводила Ника в комнату и без предисловий рассказала все как есть. Надо отдать ему должное, во время рассказа он слушал меня молча, не перебивая, не переспрашивая и не охая поминутно как моя мама. Когда я закончила, он мертвым голосом спросил:

– А Вика так теперь и останется в коме?

– Нет, надеюсь, врачи говорят, что это временное явление, – попыталась я его утешить, – но когда она придет в себя, неизвестно. А выводить ее из этого состояния при помощи медикаментов, они пока не хотят. Боятся, что ее реакция может быть неадекватной. По крайней мере, так они мне объяснили.

Ник молчал. Я тоже не знала, что сказать. Вдруг он поставил локти на стол и закрыл лицо руками.

– Поверить не могу, что все это правда. А ошибки не может быть? Может, это не они, – слабо предположил он.

– Ник, я видела их своими глазами. Ошибки исключены. Мне жаль, – я коснулась его руки. – Я и сама до сих пор не верю в случившееся. Какой-то невообразимый бред!

– А Вику можно навестить? Меня к ней пустят?

– Конечно, пустят. Мы завтра же утром к ней отправимся, – хоть в чем-то я могла быть полезной.

Всю ночь я лежала без сна. В голове было слишком много всяких мыслей, чтобы я могла спокойно уснуть. Кто мог, вот так, среди бела дня прийти в дом и хладнокровно убить трех человек? Не побоявшись, что его увидят. Ведь известно же, что у каждого преступления есть свидетель, даже если он и сам об этом не знает. Обязательно найдется кто-то, кто что-то слышал, или видел. Да, день был будний и народу в поселке было значительно меньше, чем в выходные, но тем не менее многие приезжают на дачу на весь летний период. Там полно пенсионеров и мамаш с детьми, которые постоянно болтаются около своих домов и ходят взад-вперед по тропинкам. И тем не менее, он или они, не побоялись, пришли и убили. Нужно быть либо полностью бесстрашным, либо совершенно отчаянным.