Наталья Костина - Найти, чтобы потерять

– Не знаю, – сказал он, теребя в руках дорогой блокнот, – не знаю… Я тут записал кое-что на досуге… для вас… хотя вы, наверное, что-то свое предложите…

– Пока вы молчали, – непонятно почему веселясь, брякнул я, – я целую историю придумал! Про то, как мальчик из маленького городка, который не любил кроликов, очень боялся, что родители купят еще и козу!

Ник Ник изумленно поднял брови и вдруг сказал:

– Я и в самом деле боялся этого больше всего! И они таки купили ее, эту козу! Моя бабка Полина настояла. Она купила козу. Купила, привела домой и… умерла. Вот такая история.

– Да, – говорит он, прочитывая страницу за страницей, – да… все верно! Но вот этого, пожалуй, не надо… или надо? Я подумаю, хорошо?

– Последнее слово, разумеется, будет за вами, – корректно говорю я.

Наш олигарх сегодня необыкновенно тих. То ли давние воспоминания повергли его в это состояние, то ли еще что, но таким Ник Ника я пока не наблюдал. Лин, сопровождающая его, также моментально настроилась на ту же волну. Она почти перестала излучать флюиды своей потрясающей женственности и стала скромна, как еще не познавшая первого чувства институтка.

– У меня есть вопросы, – говорю я. – Я вчера почитал кое-какие материалы по вашей малой родине – очень любопытное место, оказывается! Весьма древний город. Более чем тысячелетний возраст! И это только то, о чем известно из летописных упоминаний, а на деле еще больше! И вы представляете, ведь именно там находился тот самый Искоростень, который сожгла жестокая княгиня Ольга!

– Да, я все это знаю… – Конечно же, мой работодатель об этом осведомлен, и новость не сбивает его с ног.

Ник Ник скучливо теребит шейный платок, который зачем-то повязал, хотя утро такое же жаркое, как и вчера. Он вообще сегодня выглядит на редкость официально: отглаженные брюки, клубный пиджак, сорочка, манжеты которой высовываются ровно на столько, на сколько полагается. Лин в простом изящном платье без рукавов, но туфельки на шпильках явно не предназначены для прогулок по пересеченной местности или гольфа… Не собралась ли эта парочка слинять в первую столицу сразу после нашей утренней беседы?

– Также в Коростене родился знаменитый богатырь Добрыня Никитич… – говорю я, осторожно прощупывая клиента на предмет геральдических изысканий. – Историки предполагают, что около тридцати семей, которые и сейчас проживают в Коростене и носят ту же фамилию, в прямом родстве… – Я чуть было не брякнул «с этим мифическим персонажем», но вовремя остановился. Николай Николаевич Никитич отнюдь не мифический персонаж, и деньги мне платит тоже совсем не мифические! Так зачем же его обижать? – Интересно было бы узнать, – сворачиваю я на более безопасную колею, – не являетесь ли и вы также потомком Добрыни?

– Думаю, узнать это не представляется возможным, – сухо произносит человек, совершенно не похожий на былинного богатыря. Но в самом деле, чем черт не шутит?

– Я сделаю вариант, а вы посмотрите, хорошо? – бормочу я. – Это будет просто исследование происхождения фамилии. Прозвучит нейтрально, но отчасти как бы и намекнет…

– Хорошо! – Босс раздраженно машет рукой с массивным перстнем на мизинце. – Делайте, как считаете нужным, но без помпы. Мне это не надо!

Запонки с такими же черными камнями – ониксы? или все-таки бриллианты? – пуляют в меня злые черные стрелы.

«Да он просто вылитый мафиози с красавицей-любовницей! – решаю я. – И нисколько не потомок легендарного воеводы, отличавшегося статью и дородностью, если верить летописям». Кстати, о летописях: врут, не краснея. А чего краснеть? Как князюшка-кормилец повелел, так и писали; и переписывали, если вдруг князя выгоняли взашей, а то и на кол сажали, а новому владетелю не нравилось, что говорилось о прежнем! Да и стати богатырские тысячу лет назад были иные: мужской рост редко-редко превышал сто шестьдесят сантиметров. Кушали, правда, хорошо, и о нелюбимом Ник Ником вегетарианстве и не помышляли. Потому как салатов, картошки и помидоров и в заводе не было… как и большинства известных сегодня овощей. Грибов, правда, произрастало по чащам и пущам навалом. Как и ягод. Но мелкому князьку, богатырю и ближнему к Владимиру Красно Солнышко боярину и советчику, питаться всем этим было невместно. Иное дело – кабанья нога, к примеру, или гусь с яблоками… Яблоки наверняка были не те, что сейчас – с голову младенца, а мелкие и кислые. Как раз только с гусем и подавать – исключительно для придания оному пикантного вкуса. И чего это меня вдруг на гусей снесло? А… это потому, что я проспал и не успел позавтракать. И, оглядываясь и смущаясь, пробрался к хорошо знакомому кофейному автомату, поскольку бежать в бар и пить там кофе в режиме нон-стоп мне тоже было невместно – как-никак я сейчас здесь гость! Ну или почти гость… примерно как Добрыня при князе. Как в летописи об оном бают: «И ловок, и на ножку поверток, поет, пляшет, на гусельках играет»! Охти мне… играющему на литературных гусельках! Ну хоть мечом махать не заставляют – и то хлеб.

– Кстати, – выкладываю я все, что удалось нарыть вчера, – в Коростене был найден уникальный клад ювелирных украшений двенадцатого века, которым не было равных даже в просвещенной Европе того периода!

– А что, разве Европа двенадцатого века славилась просвещенностью? – искренне удивляется Ник Ник. – По-моему, там ничего примечательного, кроме крестовых походов, в это время не случалось. Крестовые же походы вряд ли можно считать просветительскими мероприятиями! А вот о кладе я не знал… – Раздражение и некоторую отчужденность с него вдруг как ветром сдувает. Глазки Ник Ника Никитича загораются живым блеском. – Вы меня, Лев Вадимович, позавчера спросили – почему книга, а не драгоценности? Помните?

– Конечно, – подтверждаю я.

– Так вот, я много лет коллекционирую драгоценности… и не просто вкладываю деньги в караты или в модные безделушки… Меня прежде всего интересуют украшения с историей! О кладе из моего родного города я, увы, ничего не знал – занимался больше Европой, благо там княжество на княжестве сидело и княжеством погоняло… да и документы и акты о подлинности европейцы, как правило, не подделывают. Они у них действительно подлинные, в отличие от того, что могут всучить здесь! Да, так вот: самую любимую часть своей коллекции, то, с чем я никогда не расстаюсь, я всегда вожу с собой. И вам я ее, пожалуй, сейчас покажу! – неожиданно говорит он и… совсем как в фильме про шпионов, снимает со стены картину в богатой золоченой раме, за которой и обнаруживается вмонтированный в стену сейф.

– Такие штуки здесь в половине номеров, – поясняет он, не забывая, впрочем, заслонить от моих чересчур любопытных взоров панель с кнопочками и крутилками. – Но, поскольку я постоянный клиент заведения и этот номер постоянно за мной, мадам разрешила поставить здесь свой собственный сейф. Поскольку… поскольку… да! – восклицает он и распахивает дверцу настежь. Затем с явным усилием достает и ставит на стол нечто среднее между еще одним сейфом, кейсом и сказочным сундучком. Набирает еще одну комбинацию на цифровом замке, откидывает крышку и…