Марина Капранова - Горше полыни мед

– Расследование помешает, – ответил твердо Антон Сергеевич, направляясь навстречу к утренним гостям и крепко пожимая руку Дмитрию Владимировичу.

– Голубчик, ты быстрее выявляй убийцу и нас отпускай, мы точно тебе заявляем, к этому преступлению не имеем никакого отношения, – горячо заверил военный следователя.

Возле дома Арины затормозила машина, оставляя за собой шлейф пыли, все притихли и устремили свои взгляды на калитку.

«Утро начинается беспокойно», – подумала Арина, наблюдая, как по узкой тропинке шла высокая худая женщина, лет сорока пяти, несмотря на жару, на ней было черное платье с короткими рукавами, черные туфли на слишком высоком каблуке и траурная ажурная косынка на голове. За ней по пятам плелся мужчина, тяжело дыша, он был ниже женщины на полголовы, лет пятидесяти, с пивным выпирающим животиком, с большими залысинами на голове и с выцветшими, по всей видимости, когда-то голубыми глазами.

Женщина окинула всех печальными карими глазами и, увидев знакомое лицо друга семьи Храмовых, как-то театрально и неуклюже раскрыла объятья и направилась к военному.

– Дима, да что же это такое, мой сынок… Мой Денис… Дима, ты мне позвонил… И я так спешила, – причитала женщина, выдавливая из себя слезы, но глаза оставались сухими.

– Ну, будет, будет, Валя. Убиваться не надо, Дениса не вернешь, себя побереги, – похлопывая женщину по спине, военный старался успокоить ее.

Полина Витальевна, стоявшая немного в стороне, смерила убийственным взглядом приезжую женщину, которая так бесцеремонно прилипла к военному. Она лично не была знакома с бывшей женой Храмова, но много о ней слышала нелестного, но, как бы то ни было, нужно отметить, что Егор Петрович даже не выбросил ее фотографии. Они бережно хранились в отдельном небольшом фотоальбоме, на них супруги Храмовы были такими счастливыми. Для себя Полина сделала вывод, что тот период времени, когда он был рядом с Валентиной, для Егора Петровича был дорогим. Несмотря на прямолинейность и твердость характера, Храмов был сентиментальным человеком.

Валя отстранилась от Димы, подтянула за руку топтавшегося рядом мужчину и представила его:

– Мой Франц, правда, он ничего не понимает по-русски и говорить по-русски тоже не умеет.

Франц, словно болванчик, махал блестящей на солнце головой с вспотевшими залысинами. По всему было видно, что обстановка ему не по душе, он чувствовал себя словно не в своей тарелке.

– Валя, а ты что же, выучила немецкий? – искренне удивился Дима.

– Н-да-а-а, – неопределенно промычала Валя, кокетливо повела плечиком и суетливо забегала глазками, достала из сумочки, висевшей у нее на руке, солнцезащитные очки и нацепила их на глаза. Она оглянулась и, направившись в сторону Арины, запричитала:

– Аня, дочка, что же это?

Дима за ее спиной громко крякнул, Валя быстро оглянулась, увидела глаза мужчины, скошенные в сторону совершенно другой девушки, и, поменяв траекторию, направилась в иную сторону, к Анне.

Антон Сергеевич тихо подошел со спины к Дмитрию Владимировичу и полюбопытствовал:

– А ведь на самом деле интересно, как они общаются? Она по-немецки ни бум-бум, он по-русски ни бельмеса не смыслит.

Дмитрий хмыкнул и вполголоса ответил:

– Да он такой же немец, как я француз.

По тому, как Франц быстро отреагировал взглядом на слова Димы, мужчинам стало понятно, что он хорошо их понял.

Лицо стоявшего неподалеку Умара впервые за все время передернулось в легкой ухмылке.

Валя вдруг поискала глазами Арину и, наткнувшись на ее взгляд, приспустила на нос солнцезащитные очки и поманила всеми пальцами правой руки ее к себе. Арина пожала плечами, такая манера общения ей совсем не нравилась, но она все же откликнулась на зов и подошла к женщинам.

– Понимаете, нам с Аннушкой надо поговорить тет-а-тет, разговор довольно-таки приватный, не могли бы вы устроить все таким образом, чтобы нам никто не мешал.

– В чем проблема? Заходите в дом и беседуйте, – предложила Арина и, повернувшись к гостям, поинтересовалась: – баню кто заказывал?

Дмитрий Владимирович, потирая руки, довольно произнес:

– Деревенская банька это хорошо. А березовый веник есть? Так попариться хочется. Все эти сауны и городские бани – это не то, нет в них, как говорится, банного духа с дымком, от которого сводит дыхание и продирает легкие.

– Найдем, – уверенно ответила Арина. Она направилась к соседям, зная, что лесник Андрей Ильич большой любитель париться и березовые веники у него уж точно припасены. Но через забор, разделяющий ее с соседями, она увидела коллегу и сына лесника, физрука Игоря, и обратилась к нему.

– Игорь, тут такое дело, у меня гости в баньку собрались, а…

– Не продолжай, я все слышал, сейчас принесу.

Умар, услышав, что хозяин собирается в баню, еще раз окинул внимательным взглядом присутствующих и, не заметив ничего подозрительного, твердым шагом отправился обследовать внутреннее убранство бани.

Войдя в дом, Валентина с Анной расположились в зале. Мать Дениса, вытирая платочком сухие глаза, долго мялась, видно, не знала, с чего начать разговор, наконец, сосредоточившись, вполголоса начала беседу:

– Я приехала похоронить сына и… Забрать свое, но оно находится в настоящий момент у тебя, и ты должна понять, что эта вещь по праву принадлежит мне. И, конечно, вернуть ее.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – искренне удивилась девушка, готовая в данную минуту услышать что угодно, только не это. Она думала, что мать Дениса будет расспрашивать о сыне, ведь они так давно не виделись. А речь пошла совсем о другом, о какой-то вещи.

Полина Витальевна потихоньку зашла в дом, ей нужны были банные полотенца, за которыми ее попросила сходить Арина, полотенца лежали аккуратно сложенные на тумбочке в кухне. Она, собрав в охапку белье, уже собиралась выйти, но услышала резковатый голос Вали и, прислушиваясь, остановилась. Вдруг Анне понадобится посторонняя помощь.

– Я говорю о браслете «Пантера» герцогини Уоллис Симпсон… – твердо проговорила Валентина

– Но позвольте, – перебила несостоявшуюся свекровь Анна, – Егор Петрович подарил мне «Пантеру», когда узнал, что я беременна, они с Денисом так мечтали о мальчике и о детском смехе в доме.

– А ты, деточка, беременна? – в голосе женщины проскользнула усмешка и даже издевка.

– Какое это имеет сейчас значение?

Под ногами врачихи предательски скрипнула половица, в комнате резко стихли голоса, Полина Витальевна на цыпочках выскользнула на улицу. Ей совсем не хотелось помешать тяжелому разговору женщин. Что он являлся именно тяжелым и, может, даже неприятным, она поняла по интонациям женщин. Но, к большому удивлению той же Полины, минут через пять обе женщины вышли из дома, при этом Валентина бережно прижимала к себе Анну за плечики и всем видом показывала, что они сумели подружиться и найти общий язык.