Олег Бойко - Работа над ошибками

– Это уже становится традицией… – проговорил он с набитым ртом, проявив при этом не больше эмоций, чем, если бы мы не виделись всего каких-то несколько часов.

– Что именно? – спросил я.

– Общаться в аэропорту.

– Приехал бы вчера домой – поговорили бы там.

– Я не смог. Дела.

– Видимо, поважнее нас с мамой…

– Ха! Не надо мне тут из себя обиженного строить! По пальцам можно пересчитать, сколько раз ты звонил матери за последний год. И если мне не изменяет память, ты сам не горел желанием со мной встречаться. Так что, считай, я пошел тебе навстречу. Какие претензии?

– Никаких… – процедил я сквозь зубы.

– А с ногой что? – кивнул он на мой костыль. – Чего хромаешь?

– Можно подумать, мама тебе не сказала…

Анатолий усмехнулся и пожал плечами.

– Хотел от тебя услышать.

– Меня ранили.

– Серьезно?

– Нет, в шутку!

– И поделом! Скажи спасибо, что не в голову попали! Будешь знать, как заниматься подобной херней. А то поехал он, видите ли, в Африку – спасать людей! Айболит хренов! Поздно переходный возраст бомбанул что-то. Не находишь?

– Лучше поздно, чем никогда! Сам же говорил, что надо мужиком быть. Вот я и побыл мужиком. Провести год под пулями и схлопотать одну из них, мне кажется, нормальный результат.

– Ладно тебе. Не ерепенься! – отмахнулся Анатолий и снова пригубил кофе. – Садись…

– Я постою. Спасибо.

– Упрямый, как баран. Короче, выкладывай, зачем я тебе так понадобился, что ты аж сюда приковылял с утра пораньше?

Удивительно, но после года с лишним, проведенных вдали от него и вообще от родного дома, когда я, наконец, почувствовал себя полноценным хозяином своей жизни, сейчас снова вернулось ощущение подчиненного положения. И я ощутил всю неловкость сложившегося момента. Понял, что клокотавшее во мне всю ночь возмущение испепелило само себя, а Анатолий, изначально задав беседе определенный тон, сразу отвел себе доминирующую роль. Сразу стал хозяином положения. Он вальяжно развалился на стуле, скрестив на груди руки, и каким-то образом умудрялся снисходительно смотреть на меня даже снизу вверх.

Я с ужасом вдруг осознал, что продолжаю стоять и молчать, переминаясь с ноги на ногу. Ступор и неоправданное чувство, словно провинился.

– Молчишь… – мне сначала показалось, что Анатолий спросил, но потом я понял, что это было утверждение. – Тогда я тебе скажу, Володя. Ты остолоп! Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что после всего того, нахреноверченного тобой в Стокгольме, что, благодаря мне, осталось для тебя самого в далеком прошлом, и последствия чего кое-кто разгребал еще очень долго, единственной глупостью, которую ты мог сделать и сделал-таки – было снова назваться Эриком Хансеном.

– Откуда ты…

– Откуда я знаю? От верблюда! Нахрена, ты думаешь, пилотам нужны списки их будущих пассажиров? ООН эвакуировало шведскую миссию Красного Креста в Газабуре и, выполнив предписание, пилот самолета, в который тебя затащили твои шведские друзья, передал списки пассажиров в генеральный штаб, а копию – в офис шведов.

Вот они и стали искать своего невесть откуда взявшегося сотрудника, эвакуированного из зоны боевых действий и вписанного в эвакуационный лист от руки, которого в их собственных формулярах почему-то не значилось. Даже направили запрос в Швецию, а также разослали аналогичные запросы в посольства и консульства по всему миру, чтобы установить, какой именно из Эриков Хансенов, проживающих на территории страны или за ее пределами, мог оказаться в Африке, а после успешной эвакуации снова исчезнуть?

И что удивительно, большая часть пассажиров самолета не помнят никакого Эрика Хансена и вообще о таком никогда не слышали, а несколько человек припоминают раненного в ногу мужчину, которого последним завели в самолет. И только пятеро человек из той бригады, к которой ты был прикомандирован, сказали, что просто помогли незнакомому шведскому парню с таким именем, а после приземления в Кано, где творилась адская неразбериха, тот просто исчез.

Я был поражен такой осведомленностью и по-прежнему молчал, изумленно хлопая глазами. А впрочем, чему я удивлялся? Мне ведь было известно, где работает, а точнее, служит Анатолий.

– Молчишь? – на этот раз уже точно спросил он. – Молчи. Мне есть, что еще сказать. Это, конечно, здорово, что у тебя появились такие замечательные друзья, которые готовы на руках вынести тебя из пожара войны, запихнуть в самолет и прикрыть твою задницу, какое бы имя ты ей ни дал. Но нахрена было называться Эриком Хансеном, твою мать, а?!

– Надо было быстро придумать имя, а это – первое, которое пришло мне в голову…

– Первое, которое пришло в голову? Ты совсем идиот? Володя! Когда ты включишь свои мозги и начнешь ими шевелить?

Я думаю, ты просто не представляешь, каких усилий стоило мне и Юрию, если ты помнишь такого, замять историю с Эриком Хансеном. А ведь Юре могло очень крепко достаться. Из-за тебя! Из-за твоей идиотской выходки!

И вот, когда уже ничего не предвещало беды, Эриком Хансеном начинают интересоваться государственные структуры, включая полицию. Володя, ты понимаешь, что даже из консульства в Мале пришел ответ? Несмотря на то, что наши хакеры подчистили всю официальную переписку по электронной почте, у них там остались какие-то бумажные копии копий в хреновом качестве. Но, слава Богу, ничего такого, что могло бы дискредитировать настоящего Эрика. Повезло даже с тем, что фото на ксерокопии паспорта с твоей физиономией совершенно неузнаваемо. Но сам факт, что эта история с Мальдивами всплыла почти через полтора года, заставил многих людей понервничать. А ты, видите ли, просто назвал первое имя, которое пришло в голову. Молодец!

– Мне сейчас кажется, что если бы я не сел в тот самолет в Газабуре и меня там застрелили, ты бы не так сильно расстроился…

– Ошибаешься! Мне было бы жалко, что мой сын так бездарно потратил свою жизнь, имея в своих руках то, с чем на самом деле можно жить долго, ярко и счастливо.

– Хватит!

– Это я тебе должен сказать ХВАТИТ! Хватит протирать штаны, как ты жил до той истории, и хватит вести себя, как капризная девчонка! Это я уже про твой выбрык и поездку в Нигерию. Не был бы я тогда так занят и не появись только в последний момент – хрен бы ты куда отправился у меня! Ясно?

– Более, чем…

– Вот и отлично! А теперь ты, наконец, можешь сказать, что же все-таки привело тебя ко мне в день отлета? Или ты просто соскучился?

– Нет. Я не соскучился. Просто хотел спросить кое о чем…

– Ну, так спрашивай, давай.

– Почему тебе было так важно, чтобы я уехал из Стокгольма и Швеции? Ты дал мне два дня на увольнение и сборы. Всего два дня… Почему так мало? К чему была эта спешка?