Олег Бойко - Работа над ошибками

– А если мне нужно срочно?

– Срочная виза – это пять «штук» плюс сборы… Володя, я не справочная! И вообще есть куча контор, которые тебе за бабки все в два дня оформят… Хотя… Лучше, правда, позвони в визовый центр… О-кей?

– А если…

– Я могу выспаться в своем отпуске?

– Да, конечно… Прости, что потревожил…

Вторым человеком, которому я позвонил, был Вадим Стрельников, благодаря которому накануне вечером у меня в руках оказался выпуск «Экспрессен» с фотографией Элис Бергман. Он тоже еще спал. Мой ранний звонок его разбудил и удивил. Наверное, не меньше, чем заданный вопрос.

– Ускорить получение шведской визы? – еще не до конца проснувшись, повторил он вслед за мной.

– Да. Твои связи наверняка покрепче моих будут.

– А когда она тебе нужна – эта виза?

– Как можно скорее, если сегодня же сдам все необходимые документы в визовый центр!

– Сегодня не сдашь. По субботам они не работают. И завтра тоже. Тебе нужна выписка со счета в банке, а банк даст ее тебе в лучшем случае только в понедельник – послезавтра… Плюс билеты и бронирование, копии которых надо приложить к заявлению на выдачу визы…

– Все это будет! Будет сегодня. Ну, кроме выписки, наверное… Если в понедельник сдам документы, поможешь?

– Конечно! О чем речь? Только мне сразу позвони, я все устрою. Если сдашь все до обеда, гарантирую, что на рассмотрение они попадут на следующее утро, то есть во вторник. И к вечеру ты уже будешь знать о результатах… Может, даже получишь паспорт с визой на руки… Но, даже если все пройдет без проблем, рассчитывай на среду. Не раньше.

– Это было бы идеально…

– А что за срочность такая?

– Как с тобой поговорили, понял, что соскучился! Нафиг все – и переезд на отдельную квартиру, и работу… Хочу туда. Просто поехать, пожить в свое удовольствие…

– Надолго?

– Как получится… Не знаю, еще… Было бы неплохо сразу на полгода или на год.

– Ого! Я смотрю, ты серьезно все решил…

– А что, проблемы могут быть?

– Не знаю… Тебе никто приглашение сделать не может? Да, это оттянет все на день-другой с пересылкой экспресс-почтой, зато в выдаче визы точно не откажут! Один лишний день ожидания не стоит того? Ты подумай, это и с бронированием гостиницы вопрос снимет. А по факту потом сможешь найти жилье по душе и по карману… Как ты на это смотришь?

– А ты точно поможешь? – переспросил я. – В любом случае?

– Я же сказал, что помогу!

– О-кей… Я подумаю и перезвоню… Прости, что разбудил.

– Да без проблем. Звони в любое время!

– Спасибо.

Идея Вадима мне понравилась.

Первым делом я почему-то сразу подумал о Кайсе Энгстрём. Думаю, что она не отказала бы в помощи. Даже из вредности. Даже если была очень зла на меня. Только я сразу же отмел эту идею, потому что мне не хватило бы наглости просить ее о таком одолжении после моего безобразного поведения на борту самолета, которым нас эвакуировали из Газабуре. Даже при том, что не помнил о том, чего наговорил ей в самолете. К тому же я вспомнил, что так и не попрощался с ней и своими шведскими коллегами после приземления в Кано, что тоже выглядело крайне по-хамски. Особенно после того, как эти люди защищали меня на трапе самолета буквально под обстрелом боевиков «Боко-Харам» и отстояли мое право лететь с ними вопреки официальному предписанию и желанию пилота послать меня ко всем чертям, оставив погибать на раскаленных войной нигерийских задворках. И прежде, чем просить ее о чем-либо, я считал, что должен перед ней извиниться и поблагодарить.

Из всех остальных шведских коллег я не стал бы тревожить никого, кроме пожилого Олофа Хенрикссона. Вот только постигшее его семью несчастье – скончавшийся от передозировки сын-наркоман – говорило не в пользу такого выбора. Этого человека не стоило нагружать дополнительными проблемами.

Поэтому, вторым в моем списке был Андерс Хольм. Репортер, который, если мне не изменяла память, тоже собирался возвращаться в Стокгольм после нашей эвакуации в Кано и чей номер телефона когда-то был предусмотрительно записан в мою записную книжку, но почему-то не в телефон. С ним мы не были ни друзьями, ни коллегами. И познакомились всего пару месяцев назад. Несколько раз пересекались в общей компании, на посиделках в занюханных барах или в сутолоке палаточного лагеря миротворцев ООН и нашего полевого госпиталя. Но я был уверен, что этот татуированный лохматый бородач с серьгой в ухе мне не откажет в подобного рода просьбе. Хотя бы, потому что ему, как он сам любил выражаться, «такая движуха всегда была по приколу». И все же на этого человека у меня были совершенно иные планы, в случае если за последнюю неделю нелегкая не сорвала его с места и не занесла в какой-нибудь другой уголок планеты, раздираемый очередным конфликтом.

И тогда я вспомнил еще кое-кого. Людей, с которыми меня когда-то связывали поначалу только рабочие, а потом не просто приятельские, но, скорее, даже похожие на дружеские отношения. Это была замечательная молодая пара, поженившаяся около полутора лет назад. Ивор и Аника Хедлунд. Мы познакомились еще до того, как я впервые примерил на себя имя и жизнь Эрика Хансена. Они работали в одном из стокгольмских журналов, для которого я несколько раз выполнял заказы, переводя с русского и английского на шведский язык ворох зарубежных статей и документов о новинках автомобильного рынка.

Проблема заключалась в том, что, покидая Стокгольм чуть более года назад, я с ними тоже не попрощался и после этого ни разу им не написал и не позвонил. Впрочем, от них тоже вестей не было. Но это и не удивительно, ведь, вернувшись тогда в Москву, я больше ни разу не пользовался шведской сим-картой и даже не помнил, куда она подевалась. Поэтому дозвониться мне никто из старых знакомых не мог, даже если пытался. А почти все шведские контакты, сохраненные в телефоне, канули в небытие вместе с этим же телефоном, когда его у меня украли к концу первой недели пребывания в Африке. Поэтому контакты Ивора и Аники мне стоило поискать в своей крохотной старой записной книжке в кожаном переплете. Эту книжицу я умудрился истрепать до состояния ветхой рукописи с вываливающимися измятыми и изорванными страницами, но, тем не менее, протащил с собой через нигерийский кошмар.

– Ну, что? – спросила мама, когда я, переступив порог квартиры, принялся стягивать с себя плащ.

Видимо, мое ковыряние ключом в замке ее разбудило, но было видно, что она тоже провела бессонную ночь. Если она и спала, то, скорее всего, урывками. И теперь стояла в накинутом на плечи халате посреди узкого коридора, потирая заспанные глаза.

– Что? – переспросил я, разуваясь, но, не выпуская из рук газету, которую протаскал всю ночь за пазухой.