Александр Рогинский - Аритмия

На лысине толстячка выступил пот, он что-то начал бормотать про себя, словно молился.

Перед выходом обернулся.

– Вы плохо кончите.

Арсений грозно двинулся на едва не перешедшую на бег парочку.

– И ты тоже уходи, – сказал Арсений Лизе. – Считай, я для тебя умер.

Лиза, ни слова не сказав, бросив, словно ружье на плечо, сумку, бесшумно удалилась.

– Вот и все, – сказал себе Арсений. – Давно было пора.

Ранним утром Арсений стоял у входа в районную больницу.

Наверное, вчера он так резко и среагировал на лекарей-частников, что вспомнил об этом врачебном учреждении, находящемся в двух шагах от его дома.

Ну а с Лизой все шло к тому, что еще одна потаскушка проскользнула в его жизни. С самого начала было все ясно, а неудачный отдых в Болгарии с жарой и его сердцем, как оказалось, так бурно реагирующем на климат, довершил дело.

И слава Богу. Такое уже в его жизни бывало. Не ожидая от себя такой прыти, он совершал в один прыжок разделявшую от будущего пропасть, рискуя сорваться и на этом закончить счеты с тем, что так начинало ему надоедать. Иной раз он боялся себя. Чертик из табакерки его характера выскакивал не спросясь.

В первый раз можно было списать на случайность, а теперь Арсений знал – подобное состояние логичное завершение сформировавшегося уже характера, или того, что им называется.

Остаток ночи он провел в срочном чтении книжки про эндогенное дыхание и выполнении описанных автором упражнений.

Стало легче, во всяком случае, помогало лучше, чем дорогущая капельница и вид этих якобы врачей, которые закончили тот же вуз, что и те, кто приехал бы на государственной «скорой».

Арсений терпеть не мог притворства, в том числе и собственного.

Да, он прилично зарабатывал, его песенки звучали едва ли не по всем радиостанциям, которые исправно платили. Он мог ничего не делать, а песенки крутились, их брали охотно в репертуар звезды, спрашивая его разрешения, порой даже заискивая.

Став обеспеченным (слово богатый на дух не переносил), он попытался одно время и жизнь свою построить, как это делали его друзья – таскаться по ночным клубам, играть в покер, ездить на роскошном БМВ, который ему подарила звукозаписывающая американская студия за несколько работ, на которых они неплохо заработали, как потом узнал Арсений.

И поездка в Болгарию с дорогущей моделью Лизой была из той же оперы.

Поэтому он и отослал ее к великосветскому сутенеру Славику, который и предоставил на время отдыха с гарантией девушку – скучать с ней времени у него не будет.

Он и не скучал, только вот организм не выдержал. Теперь придется еще со Славиком объясняться. Обязательно потребует оплатить неустойку. В их кругах это было делом обычным.

Эндогенное дыхание помогало, но причину не исцеляло, а то, что получил хронику, Арсений не сомневался.

Частники отпадали, он на них посмотрел, да и не ожидал ничего сверхъестественного.

Вспомнил, как зарезали эти супердоктора его приятеля при самом банальном аппендиците. Как сказал потом ему один доктор – в районной сельской больнице ему бы сделали нормальную операцию с нормальным благополучным исходом.

В районке приходится резать каждый день, практика богатая. Конечно, смотря кто будет резать.

А в этих респектабельных больничках работают сибариты от медицины. Только научные звания высокие, а на операционном столе – «дохлые руки». Вот и погиб лучший певец современности, как сам себя в шутку называл Роберт, во цвете лет. Ему бы еще лет тридцать на сцене сверкать, а он свернулся как пожухлый лист в самом расцвете.

Многому научила маленького Арсения его бабушка София. Ее любимым занятием было перекладывать вещи, изменившие объемы, в подходящую для них посуду. Если покупалось много винограда, то поначалу бабушка клала его на широкую просторную тарелку. А по мере съедения и уменьшения объема, виноград последовательно перекочевывал в тарелки поменьше, покуда не доходило дело до розетки, ну а когда последняя ягода исчезала, то исчезала и необходимость нужного размера посуды.

Однажды Арсений специально оставил десяток ягод. Бабушка на автомате переложила виноград в тарелку для кофейной чашки.

Нечто подобное происходило и сейчас. Он заменил роскошную медицину на обычную, во многом менее респектабельную и сервисную.

С государственными врачами легче общаться, у них отсутствовала пыхатость, а если квалификация оставляла желать лучшего, то никто не запрещал выбрать себе другого врача – ты уже платил за качество, а не вслепую, как это было с врачевателями, которые побывали вчера в его квартире.

Арсений собрал все необходимое, что могло ему понадобиться в больнице, закрыл двери на все замки, в том числе и потаенный. И отправился на улицу Снежную, где и находилась его районная больница.

Он был настроен на плохой сервис, но сразу удивился, встретив в холле молодого человека, сидящего прямо перед дверьми. На табличке было написано – «спрашивайте – отвечаем».

Молодой человек внимательно выслушал Арсения, тут же измерил ему давление, нацепив на запястье тонометр.

– Мирон Тимофеевич, – сказал молодой врач в мобилку, – присылаю к вам пациента.

– Значит так, – посмотрел и слегка улыбнулся молодой врач, – вы пройдете сейчас к лифту, подниметесь на десятый этаж, там у нас кардиология. Все остальное вам скажет Мирон Тимофеевич.

Уходя к лифту, Арсений чувствовал на спине взгляд молодого врача. Давно не ощущал таких взглядов, свидетельствующих о глубоком удовлетворении совершенным действием.

Черт, что это все значит, задал себе вопрос Арсений, неужели порядки в государственной медицине изменились?

Когда он вышел на десятом этаже, удивление его зашкалило. Коридоры блистали чистотой, врачи кивают при встрече. Да что же это такое? По радио, в газетах и телевидению только и слышно, что в больницах есть нечего, нет лекарств…Возможно, после знакомства с Мироном Тимофеевичем все станет на свои места?

Удивительно, но сейчас он даже нормально дышал. Правда, не забывал делать короткий – на две секунды вдох и более длинный выдох, использовал больше диафрагму чем легкое, следил за животом, который при вдохе должен чуть надуваться.

Мирон Тимофеевич оказался высоким молодым стариком. Так Арсений называл людей, которые выглядели не по возрасту молодыми, но с явными признаками старости.

– Здравствуйте, – сказал Мирон Тимофеевич, – Попытаюсь рассказать вам историю болезни.

Арсений машинально сел на краешек стула, сумку положил на пол, а на коленях, словно девушка, миролюбиво расположил руки.