Александр Черенов - Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

– В бабу Ягу.

– .. Да. А потом она передала дело своей дочери. Дочь уже торговала не только водкой, но и собой.

Иванов от удивления покачал головой. И удивление его вызывал не «моральный облик» держательниц притона, а «подзащитный». Разговорившийся Бичоев уже не производил впечатления тупого чудовища. В отличие от нижней челюсти, с мозгами у этого затравленного волчонка всё было в порядке. Хотя бы, в относительном.

– Дочка… уже этой дочки… от неизвестного папаши оказалась… как это: «яблочко – от яблоньки».

Тут уже Иванов не выдержал.

– Ты где школу заканчивал?!

– Здесь, – удивлённо распахнул глаза Бичоев. – В Зелёном доле.

– Восьмилетку?

– Да. А потом – горный техникум.

– И окончил?

– Да.

– Ну, и дела! – покачал головой Иванов. – Образованный пошёл нынче клиент! И где ты работаешь?

– В шахте, горным мастером. На «Зеленодольской».

– Ну, и как – девчонки? Понравились?

Переход с безобидного трёпа на криминал оказался для «подтаявшего» чеченца столь неожиданным, что на его месте обладатель полноценной нижней челюсти обязательно её отвесил бы. А Бичоев – «в связи с наличием отсутствия» – только поперхнулся, и в очередной раз «потерял лицо». Правда, без челюсти, каковую он потерял много раньше.

– Чего ж ты на них полез, такой образованный?

– А разве они возражали?! – вспыхнул неожиданной злостью Бичоев. Вспышка была немедленно подавлена увесистой затрещиной Галимова, но сам факт был показательным. И таковым не в плане характера монструозного нохча.

– Значит, не возражали?

Очередная «бочка дёгтя» в очередной же раз не бодрила. Но самым неприятным было то, что нохч, кажется, говорил правду. Всё это вполне согласовалось с теми материалами, которыми уже «располагало следствие». Но ещё больше портить и без того отсутствующее настроение Иванову не хотелось. Тем более, в присутствии не до конца «вскрытого» «клиента». Поэтому, оставив неприятности «на потом», он пробежался пальцами по истраченной временем столешнице: добирал злости.

– Все трое не возражали? Ты ведь всех троих «отымел»? Только не врать!

Бичоев опустил голову и чуть слышно выдал уже откуда-то снизу.

– Да…

– Так.

Иванов взялся за ручку и быстро зафиксировал признание. Зафиксировав, со смешанным чувством усталости и удовлетворения он потянулся на табурете. Сейчас он и на спинку откинулся бы, если бы таковая имелась в наличии.

– Значит, ты признаёшь, что был «третьим по списку»?

– Признаю…

– А кто был первым?

Не поднимая головы, «подзащитный» неожиданно хмыкнул.

– Странный вопрос, това… гражданин следователь! Конечно же,

Руслан. Они с этой, как её… с Леной пошли в… ну, если это можно назвать спальней. Потом он поменял её на Аню…

– «Поменял»! – хмыкнул Иванов – и «опера» по достоинству оценили замечание дружным смехом. – И как отнеслась Аня к тому, что, как говорят спортивные комментаторы, «вышла на замену»?

Бичоев покривил и без того донельзя кривым лицом.

– Не сказать, что с восторгом… но особенно и не возражала… Просто когда Лена вышла из… ну, спальни, они разошлись взглядами… Ну, как лошади – головами в упряжке… Устыдились, что ли, друг друга…

– И сколько времени Явлоев отсутствовал с Леной?

– Полчаса, не больше.

– А с Аней?

– Около часа.

– А вы… Сергеич, разреши?

Галимов приподнял руку, словно школьник на уроке.

– Валяй.

– А вы… ну, ты и все остальные – что делали в это время?

Вспоминая, Бичоев «поехал щекой» так усердно, что свернул остатки челюсти набок.

– Мы… сидели за столом. Выпивали.

– Кто да кто?

Бичоев почесал за ухом.

– Я, Магомед, Ибрагим…

– Мацаев?

– Да… Он – хозяин… этой…

– «Малины»?

– Ну, да. Эта… ну, дочка… задолжала ему… за дозы, кажется… Ну, вот он забрал у неё хибару. Дочку… с её дочкой оставил «на торговле»… ну и так – время от времени…

– Поёбывал? – «спрямил» Галимов. – Обеих?

– Да – и маму, и дочку.

Галимов несколько секунд гулял взглядом по потолку.

– А девицы пили?

– Наравне со всеми, – усмехнулся Бичоев. – А тут ещё Ибрагим специально для них принёс откуда-то бутылку шампанского. Ну, а потом они перешли на водку.

Пока Галимов «опрашивал» подозреваемого, Иванов быстро строчил в протоколе. И только когда оперативник вновь «забрался на потолок», вероятно, посчитав свою миссию выполненной, а вклад в дело разоблачения насильников существенным, Иванов включился.

– Так, приятель. Если мы будем делать такие «подробные остановки» на каждой «ебле», мы и до ночи не управимся! Отсюда предложение к тебе: давай сразу всю «цепочку»! Идёт?

«Подзащитный» молча кивнул головой.

– Тогда – пошли!

Бичоев наморщил лоб.

– Ну, может, я ошибусь насчёт последовательности…

– Ничего, мы «поправим»! – насмешливо покосился на свой кулак Васильев.

– Нет, я не о том, – чуть ли не смутился Бичоев. – Просто все… ну…

– Ебались? – догадался-подсказал Галимов.

– Да, ебались… Все – и со всеми… Мы с Ибрагимом были последними.

– То есть, трёх девок имели четверо мужиков? – включился Иванов.

– Да.

Иванов отложил ручку и усмехнулся, глядя прямо в глаза «подзащитному».

– А тебя не смутило это обстоятельство? Ну, трёх девок – четверо мужиков?

Бичоев не выдержал прямого попадания, но это не помешало ему ухмыльнуться хотя бы в пол.

– А чего смущаться? И Явлоев, и Яхьяев привозили на эту «блат-хату» русских девчонок пачками, и те были только рады обществу! Кстати, эта Лена уже бывала на Садовой вместе с другими девчонками.

Иванов тут же взглянул поверх Бичоева, где и встретился глазами с Галимовым. Стоя за спиной подозреваемого, капитан молча покачал головой. Осуждение, присутствующее в его взгляде наряду с остальными компонентами, значительно уступало в доле констатации формата «дело – швах». Иванов полностью разделял этот минор: с каждым часом дело становилось всё и более и более «дохлым».

Нет, факт знакомства – и даже интима – не отменял вероятности факта изнасилования. Изменял в сторону уменьшения этой вероятности, но не отменял. В практике Иванова были дела о привлечении мужей за изнасилование жен, с которыми те состояли в зарегистрированном браке и делили одну площадь. Только недаром ведь один американский адвокат сказал: «Важно не то, что было на самом деле, а то, сможем ли мы это доказать!». Изрядно «понюхавший жизни», Иванов мог бы даже уточнить эту установку: «Важно не то, что было на самом деле, а то, ЧТО мы сможем доказать!». Вот с этой точки зрения – проходимости дела в суде – всё только усугублялось. И усугублялось стараниями потерпевших, оказавшихся такими далёкими от «идеала».

– И ты её там видел?