Николай Карпин - Неприкаянный

– Берут по знаниям! – воскликнул Кица и, выдержав паузу, уточнил: – Кого знают – того и берут! – захохотал, довольный избитой шуточкой. Потом в направлении Силина скользнул по лакированному столу газетой. – На! Выпиши себе, какие документы нужно собрать на вакансию, – и вперёд. Ты же неглупый мужик. Если что, звони.

Торопливо распрощавшись, взволнованный Силин выскочил из Кицыной конторы на улицу. «Звони! Ха! – вопил внутри Силина какой-то чужой писклявый голосок. Справляясь с эмоциями, он старался упорядочить мысли, настраивая себя на позитивный лад: – Я счастлив! Я дышу воздухом Родины! Друзья помогают мне!»

– Кажется, я обретаю тихую гавань. Теперь можно не выживать, а просто жить, – уже вслух произнёс Силин и чуть подпрыгивающей походкой оптимиста направился в сторону остановки общественного транспорта.

Силин всерьёз взялся за подготовку к конкурсу. Даже по телефону напросился на встречу с Умновым. Роман Николаевич вспомнил тогдашнего молоденького инженера, справился о здоровье его матери, с которой был знаком. Узнав, что в живых её уже нет, искренне, как показалось Силину, огорчился. Конечно, Игорь наведался к Роману Николаевичу не только для любезностей и воспоминаний. Умнов прояснил соискателю некоторые вопросы будущего конкурса, уточнил сроки проведения – времени оставалось мало.

Заручившись поддержкой потенциального начальника, до конца недели Силин спешно завершал подготовку. Справки, выписки, диплом, ещё какие-то документы… Пришлось даже посидеть в библиотеке, изучая законодательные акты, правительственные распоряжения.

Всё шло стремительно и легко, эта лёгкость будоражила душу Силина волнительной надеждой. Филантропские настроения захлёстывали его. Вот и Лиза, моложавая хозяйка, у которой он теперь квартировал, встречала его приятной улыбкой. «Милая Лиза! Как хорошо всё складывается! Славная настала пора», – благодушно подумал окрылённый Силин, как-то встретив хозяйку на лестничной клетке.

Приезд в Петрозаводск жены лишь усилил у Игоря эйфорию. Перед Настей он воображал себя победителем любых житейских обстоятельств. Вслух Силин строил планы на их отдалённое будущее, но, как это нередко бывает, просмотрел уже грядущие перемены.

Ранее всего их начало отразилось на миловидном личике хозяйки квартиры. Она хмурилась при встрече с квартиросъёмщиком и как будто что-то недоговаривала. А вскоре ему позвонил двоюродный брат.

Из телефонного разговора Игорь Силин узнал, что Степаныч только что вернулся с дачи, промёрз там, оголодал без домашней пищи. А его жена Элеонора с порога передала ему то, что слышала от Лизы, которая делилась с ней своими секретами.

Интрига заключалась в следующем: в голове хозяйки квартиры, одинокой женщины, уже вертелись далеко идущие планы на Силина. Говоря прямо, он ей сразу понравился – как говорят, «с первого взгляда». При таком раскладе приезд законной супруги доставил Игорю столько радости, сколько разочарования и огорчения – Лизе, и теперь она чувствовала себя обманувшейся дурой.

В этой связи в разговоре со Степанычем всплыла почти детективная и пикантная деталь: чтобы вести наблюдение, к квартиранту Лиза приставила соседку, некую Анну Марковну – «божий одуванчик». Встречаясь с ней в общем коридоре, в ответ на жизнерадостное Силинское «здрасте», она беззвучно пожёвывала губы и проскальзывала в свою квартиру. По Лизиному наущению, каждый вечер старушка прослушивала, что происходит за стенкой.

На беду старушкино воображение, помноженное на странную звукоизоляцию стен панельного дома, принимало работу телевизора в соседней квартире, перебиваемую негромкими вечерними песнопениями жильца, а также его монологи – он имел привычку размышлять вслух – за сладострастные беседы с особами противоположного пола. В такие моменты рассвирепевшей комнатной собачонкой Анна Марковна мысленно трепала мораль квартиранта. К жильцу приросла репутация ловеласа, а с приездом жены он превратился в настоящего распутника.

И эти откровения вперемежку с кривотолками сначала Элеонора вывалила на вернувшегося с дачи мужа, а тот в телефонном разговоре – на двоюродного брата.

Нет ничего хуже дрянной информации, поданной на голодный желудок усталому человеку. Она подобна прободению язвы – это в полной мере и испытал организм Степаныча. Он сурово отчитывал Силина по телефону, укорял земными грехами, после чего потребовал немедленно освободить квартиру, которую сам не так давно помог снять.

Увы, это была не шутка.

Романа Николаевича Умнова, к которому Игорь надеялся устроиться на работу, неожиданно «подвинули» с должности председателя комитета, поэтому он не принимал участие в работе квалификационной комиссии. В конкурсе на желанную должность Силина прокатили. Сработал тот самый принцип, озвученный полковником запаса Кицей, а следом провалилась его многоходовая комбинация с назначением своих людей на «нужные» места.

После объявления результата в приватной беседе Роман Николаевич, смущённый собственной подвижкой, в помощи Силину не отказал, но и помочь уже ничем не мог. Попрощались. В коридорах солидного здания комитета негласно было регламентировано хождение на цыпочках. Силин аккуратно исполнил порядок. На самом выходе нутро у него взбунтовалось от того, что удача была рядом, но выскользнула из рук, и он на прощание изо всех сил шарахнул массивной дверью. Его досаду легко поглотил амортизатор импортного производства, встроенный в верхней части двери. Смачный плевок на разогретый солнцем асфальт помог-таки излить горечь поражения, а солнце быстро подсушило вспененную несдержанность.

По пути домой Силин завернул к Кице. Узнав новости, Кислицын посмурнел, поток армейских присказок сразу иссяк, к тому же он больше не звал Силина на дружеские посиделки в кафешку или ресторанчик.

– Ты не теряйся, – несколько разочарованно и безразлично напутствовал он насупившегося Силина, топтавшегося у порога.

– Не потеряюсь, – бросил на прощание тот и избавил Кицу от своего присутствия.

Друг детства Жорка молчал. От питерских «денежных мешков» предложений не поступало. Все, ну все отвернулись от Силина! Только Лёшка Горобец пока не отказывал в помощи. Вдвоём они колесили по городу в поисках другой съёмной квартиры. Маленький росточком Горобчик крутил баранку задрипанной «шестёрки» и без умолку рассказывал, как удачно ему удалось в очередной раз «перегильзовать» блок цилиндров в моторе своей «ласточки». Убитые «Жигули» грязно-зелёного цвета оставались для него быстрокрылой птицей.