Инге Кристенс - Руны смерти, руны любви

– Рикке Юханссон, – ответила Рикке, подменив свою фамилию одной из самых распространенных.

– Вы художница?

– Нет, просто люблю живопись.

– Представьте себе – я тоже.

Кнудсену явно нечем было себя занять. Или тут принято знакомиться с посетителями? Обрадовавшись, что наконец-то ее дело сдвинулось с мертвой точки, да еще так удачно (от иероглифической подписи китайского художника можно невзначай, так, чтобы выглядело естественно, перекинуть мост к рисункам Татуировщика), Рикке забросила крючок.

– Но деньги вы явно любите больше, – уколола она. – Берете за вход сумасшедшие деньги, а на диванах экономите.

– Будь моя воля, то я бы пускал таких очаровательных женщин бесплатно и дарил бы им цветы, потому что они украшают мою галерею больше, чем вся эта мазня, – ответил Кнудсен, сопроводив свой комплимент церемонным полупоклоном.

– Кто же вам мешает? – задорно поинтересовалась Рикке. – Вы же здесь хозяин.

– Те, кому придется раскошелиться, затаскают меня по судам, – рассмеялся Кнудсен. – В современном обществе столько ограничений, что даже своей собственностью нельзя распоряжаться свободно, как захочется. Заяви я о чем-то подобном, как меня сразу же обвинят в дискриминации…

– Только это вас останавливает?

Так вот и стоит завязывать знакомства, посредством легкого, ни к чему не обязывающего, бессодержательного трепа. Лучший из методов.

– Только это, – подтвердил Кнудсен и посмотрел на часы. – Насколько я понимаю, мое сегодняшнее интервью не состоится, так что я могу восстановить справедливость… м-м… в частном порядке.

– Это как? – не поняла Рикке.

– Хенрик Кнудсен, свободный гражданин свободной страны, исправит ошибку владельца этой галереи. Я могу вернуть вам триста пятьдесят крон прямо сейчас или мы можем сообща пропить эти деньги в моем любимом баре. Что вы выбираете, госпожа Юханссон?

О, этот Кнудсен, оказывается, тонкий психолог! Изучал психологию или просто природный дар? Предложение было сформулировано по всем правилам психологии и на него просто невозможно было ответить отказом. При большом желании, конечно, возможно, но выглядело бы это довольно некрасиво. Да и зачем отказываться?

– Пропить сообща было бы правильнее, – сказала она, старательно имитируя колебание, – если только…

– Что «если только»?

– Если только не будет считаться, что я сама напросилась и чем-то вам обязана, – закончила Рикке.

– Ну что вы, госпожа Юханссон, – лицо Кнудсена потускнело от огорчения. – Я же сам пригласил вас и сделал это без всякой задней мысли…

Если уж говорить начистоту, то с Кнудсену Рикке могла бы и простить эти самые «задние мысли». Ей нравились высокие широкоплечие спортивные мужчины нордического типа, настоящие викинги. Ну а викинг с хорошими манерами и умными глазами – это настоящий подарок судьбы. Возможный подарок.

– Сколько вы еще планируете пробыть в галерее?

– Я уже собиралась уходить, – призналась Рикке.

– Любите абстрактную живопись? – Кнудсен окинул взглядом «Большую пагоду» так, словно видел ее впервые.

– Смотря какую, – уклончиво ответила Рикке. – В этой картине меня больше привлекает подпись художника.

– Подпись? – Кнудсен заинтересованно склонился над правым нижним углом картины. – А что с ней не так? Могу вас заверить, что это оригинал. Автор лично передал мне свои картины и принимал участие в оформлении выставки. Он сейчас в Копенгагене и…

– Нет-нет, – перебила Рикке. – У меня нет никаких сомнений в подлинности картины. Просто иероглифы напомнили мне те знаки, что наносит на мертвые тела маньяк…

– Ах, вот оно что! – Кнудсен выпрямился и внимательно посмотрел на Рикке. – Могу вас заверить, госпожа Юханссон, что господин Сюй здесь не при чем. Во-первых, он вегетарианец, убежденный противник любых убийств, а, во-вторых, он живет не в Копенгагене и, даже, не в Европе, а в китайском городе Сиань. Вы были когда-нибудь в Китае?

– Нет.

– Если соберетесь, то начинайте знакомство с Сианя, – посоветовал Кнудсен. – Уникальный город, буквально нафаршированный древностью. Я провел там одну из лучших недель своей жизни госпожа, Юханссон.

– Спасибо, господин Кнудсен, я непременно последую вашему совету, – церемонно ответила Рикке.

– Наверное, нам будет удобнее обращаться друг к другу по именам, – спохватился Кнудсен, уловив иронию. – Если вы, конечно, не против, Рикке.

– Я не против, Хенрик, – заверила Рикке. – Ведите меня в ваш любимый бар.

– Лучше поедем на такси. Он довольно далеко.

Любимым баром Кнудсена оказался многолюдный и шумный молодежный бар, расположенный в самом сердце Вестербро. Рикке ожидала чего-то другого, более чопорного, что ли, и, конечно же, менее шумного. Облик Кнудсена скорее ассоциировался в ее воображении с «Рояль-баром» в отеле «Рэдиссон» или с респектабельными заведениями на Строгет, [52] Пешеходная зона в центре Копенгагена. где порция выпивки стоила, как билет в его галерею.

– В моем сарае всегда так тихо, что для отдыха я предпочитаю шумные места, – прокомментировал Кнудсен, будто прочитав мысли Рикке. – Здесь мило, не правда ли?

– Мило, – согласилась Рикке, оглядывая битком набитый зал и прикидывая, найдется ли здесь свободное место.

Место нашлось и довольно уютное – в углу, отгороженное от прочей публики колонной. В представлении Рикке, весьма далекой от архитектуры, число колонн должно было быть четным, но проектировщик этого зала смело обошелся тремя, причем все они шли вдоль одной стены.

Под третью порцию пива Рикке осмелела настолько, что заговорила о живописи. Начала с Фрейда.

– Фрейд?! – оживился Хенрик. – Обожаю этого вредного чувака! Только он мог так стильно отомстить старухе Лиз [53] Речь идет о королеве Великобритании Елизавете II, относящейся к Виндзорской династии. за отказ позировать столько, сколько нужно. Изобразил ее пучеглазой жабой! Но и старуха оказалась на высоте – дала ему орден. Изящно, а? У Виндзоров изящество в крови, это не наши Глюксбурги… [54] Глюксбурги (полное название – Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург) – династия, к которой относится королева Дании Маргрете II. А кто еще из фигуративистов вам нравится, Рикке?

– Ну… наверное больше никто, – замялась Рикке и, чтобы не выглядеть полной дурой, начала критиковать пейзажи, выставленные в «Кнудсен галлери».

Критиковать всегда проще, чем хвалить, потому что в похвале изначально больше конкретики. А вот туманное «на мой взгляд, этим картинам не хватает экспрессии» можно смело вставлять в любой разговор об искусстве. Или же, пожимая плечами, сказать «мне кажется, что художник недостаточно искренен». Попробуй-ка с этим поспорь.