Александр Асмолов - Чек

События, имена и даты вымышлены, все возможные совпадения случайны.

На Крещение ночь выдалась славная. Тишина. В чистом небе высыпали звезды. Свет редких фонарей тонул в объятьях ненасытной зимней темноты, словно застывшей в полуночном морозце, прильнувшей к бескрайним заснеженным полям, то ли в попытке согреться, то ли рассказать о своем одиночестве, изредка нарушаемом метелями.

Съехав с загруженной трассы на проселочную дорогу, машина мягко катилась по утрамбованному снегу, который тут до весны никто не тронет. За рулем сидел парень лет двадцати пяти и зачарованно смотрел на открывшуюся картину. Развилка на Дмитровой Горе была рубежом между суетной столичной жизнью Вячеслава и миром его детства. После этого рубежа в его душе просыпался пацан, выросший в деревушке Старцево стоявшей на берегу речки Каменка с незапамятных веков, неподалёку от Иванова брода. Ничего лучше этого уголка на всем белом свете он не знал.

Уже лет пять, как он появляется здесь наездами, вырвавшись на выходные. Иногда с коллегами – порыбачить, сходить по грибы или за черникой, но чаще один – отдохнуть душой, ибо все коллективные походы завершаются одинаково. Благо в наследство от бабы Веры ему досталась большая крепкая изба, молчаливо вбиравшая в себя шумные компании столичных менеджеров. Подобно покинувшей сей мир хозяйке, она снисходительно терпела выходки весёлой молодежи, надеясь, что всё наносное скоро пройдет, и они поймут, что является главным в их жизни.

Сегодня Славка ехал один. Как ни уговаривали его друзья окунуться в купель единым боевым расчётом, он был непреклонен. Не то, чтобы парень был набожным и соблюдал все обычаи, просто Крещение было для него чем-то особенным, и душа желала уединения и осмысленного погружения в ледяную купель. Да и грех было отказаться от этой тишины в удивительную ночь, опустившуюся на милый его сердцу уголок.

Дорога плавно спускалась к речке, укрытой на зиму голубым льдом в обрамлении белоснежных сугробов, где умелые руки уже вырубили купель в виде пятиметрового креста, к которому ведут деревянные ступеньки с поручнями. Впрочем, там народ не толпится, особенно в такой поздний час. В отличие от яркого московского шоу с участием известных персонажей и телекамер, в Старцево все уже спят. Немногочисленные жители лишь поутру потянутся к полуразрушенной церквушке, чтобы после трехдневного поста присутствовать на службе.

Славка мельком глянул на светящийся циферблат приборной панели своего «Форда». Двенадцатый час. Надо успеть, хотя бы растопить печь в холодной избе и добраться до купели. На машине это займёт минут пять. Торопился, потому что уже несколько лет окунался в купель один и ровно в полночь. Как-то решил испытать на себе – почувствует ли что-то или это всё дань моде. Попробовал и принял всей душой. Моё! Что-то русское вмиг проснулось и ликовало. Бесшабашность, удаль, озорство… Славка даже не пытался сформулировать, просто сказал себе, что каждый год под бой курантов он нырнёт в ледяную купель Каменки или перестанет себя уважать.

Вот в прошлом году на Крещение было ниже двадцати. Поземка, извиваясь по льду, сползала в черную воду и пропадала там навсегда, словно предупреждая, но он все равно трижды окунулся и даже поплавал немного. И это было не напоказ, а только для себя. Так Славка становился мужиком.

Конечно, потом было удобно добраться в теплой машине в натопленную баню, благо он всему научился у бабы Веры. Ну, а нынче всего минус двенадцать и впереди два выходных, достаточно будет захватить старую дедову доху и валенки. После бодрящего омовения заварить чайку с мёдом, расположиться на русской печке и слушать, как потрескивают полешки в печи. Он даже улыбнулся своим мыслям, зная, что всё успеет…

Когда свет фар выхватил из темноты поручни и темный крест купели на фоне заснеженной реки, машина остановилась. Было безлюдно и тихо. Лишь утоптанный пятачок снега говорил о том, что заботливые руки все подготовили к проведению старого обряда. Не выключая двигатель и печку, Славка выскользнул из старого армейского тулупа и бросил его на сиденье. Оглянувшись, скинул плавки и валенки. Он был наедине с полночной купелью.

Тонкий ледок поблескивал над тёмной поверхностью реки. Кто-то предусмотрительно оставил совок с длинной ручкой, чтобы устранить последнее препятствие. Это было весьма кстати, чтобы как-то отвлечься от сомнений. Босиком он обошел купель, наводя порядок и убеждая себя в правильности принятого решения. Глубокий вдох, и сердце сжалось от обжигающих объятий сомкнувшейся над головой воды, а затем бешено застучало. Славка отфыркивался, крестился и снова нырял. Страх уходил и появлялся восторг победы над ним. Его русская душа ликовала. Не сдерживая эмоций, он что-то в восторге прокричал и ринулся к верному «Форду», поджидавшему своего хозяина. Рывком открыв заднюю дверцу, где должно было лежать приготовленное полотенце, он остолбенел…

Завернувшись в его доху и обмотав шею полотенцем, там сидела незнакомка. Прикрываясь озябшими ладонями, он что-то пробормотал, не сразу осознав, что лицо молодой женщины было белым, губы синие, а в спутанных волосах поблескивали льдинки. Она была мертва…

Первой мыслью было вытряхнуть её из салона и рвануть домой. Прочь от чужого греха. Подальше от чужой смерти. Но неожиданная мысль, промелькнувшая в сознании, остановила парня:

– Они только этого и добиваются!

Славка не мог объяснить себе, кто это – они, и чего добиваются, однако, тут же увидел картинку. Словно в каком-то боевике, двое детективов внимательно рассматривают не очень четкое изображение от съемки ночной камерой со стороны. Они то и дело останавливают запись и увеличивают застывший на мониторе кадр, пока на нём явно не прорисуется Славкино лицо, и озябшие руки, вытаскивающие незнакомку, и то, как он волочит ее по снегу к проруби, чтобы утопить. Вспышкой мелькает резюме:

– Это будет убийственный аргумент…

Спиной ощущая соглядатаев, скрывающихся где-то неподалёку, Славка старается как можно спокойнее надеть плавки. Садится в машину. Свет в салоне гаснет. Босые ступни просто сливаются с педалями. «Форд» плавно трогается с места и выкатывается с пятачка у реки на утрамбованную в снегу колею. Изба бабы Веры в конце улицы параллельно дороге вдоль реки. Чуть повыше прибрежной кромки, чтобы весенние паводки не подтопили огород. Он едет нарочито медленно, поглядывая по сторонам. Всё спокойно, нигде в окошке не мелькнул огонёк. Только сердце так стучит в груди, что ему кажется, это перебудит соседей.

– Вячеслав, – вспоминаются часто произносимые над его ухом слова школьного учителя – ты же умный парень. Соберись. Задачка-то устная…