Олег Солод - Пульс за сто

Главврач посмотрел документы.

– Да нет. Томография не выявила серьезных травм.

– Вот и хорошо. И пусть эта палата будет в уединенном месте, чтобы можно было, не привлекая лишнего внимания, выставить охрану. Береженого, как говорится, бог бережет.

– У меня нет охраны. Только санитары.

– Охрану я пришлю. Они свяжутся с вами, когда появятся. Кстати, эти люди умеют быть незаметными, так что не беспокойтесь на сей счет.

Главврач явно не был в восторге, но не решился возражать.

– Хорошо, мы переведем его.

Агеев встал.

– Ну и отлично. Благодарю за понимание.

Они пожали друг другу руки.

12.30

Увидев незнакомого человека, Лучинский напрягся.

– Что вам нужно?

Тот принялся развязывать его путы.

– Вас переводят.

– Переводят? Куда?

– В другую палату.

– Зачем?

– Понятия не имею. Я санитар. Мне просто сказали вас перевезти.

– Санитар? – Павел Борисович посмотрел на него с подозрением. – Покажите документы.

– Какие еще документы?

– Откуда я знаю, что вы действительно санитар? Позовите врача. Без него я никуда не поеду!

– Успокойтесь, мужчина.

– Отойди от меня! – Лучинский отпихнул санитара освободившейся рукой.

– Ты что, ненормальный? – Санитар отскочил на шаг. – По ходу, зря они тебя отвязывают.

Тем не менее он оставил критика в покое и вышел.

Появившегося врача Лучинский тоже видел впервые.

– Снова решили побуянить, Павел Борисович?

– Кто вы? Я вас не знаю. Где доктор, который приходил раньше?

– У доктора Архипова закончилось дежурство. Я ваш лечащий врач. Что вас беспокоит?

– Почему меня переводят?

– По распоряжению главного врача. Если хотите знать мое мнение – я против. И ваше поведение это мнение подтверждает. Я считаю, какое-то время вас надо держать под наблюдением. Здесь это сделать проще. Но я вынужден выполнять распоряжение.

– Главного врача? Он разговаривал с генералом Агеевым?

– Я не знаю никакого генерала Агеева. Так вы будете переезжать, или мне передать, что вы остаетесь?

Лучинский подумал.

«Наверняка это Агеев попросил».

– Буду.

– В таком случае, пожалуйста, не деритесь с персоналом.

Когда каталка свернула в совершенно безлюдный коридор, опасения Павла Борисовича вспыхнули с новой силой.

– Почему здесь никого нет? – спросил он.

– Новое крыло. С понедельника открываемся, так что вы тут первый.

– Первый? Почему меня везут именно сюда?

– Слушай, я тебе кто – Друзь? – не выдержал санитар. – «Чего? Куда?» Тебе какая разница?

Они повернули направо и оказались возле поста.

– В какую его? – спросил санитар медсестру.

– Без разницы. Давай в первую.

Санитар толкнул дверь. Они въехали внутрь.

– Выбирайте кровать. Врач сейчас будет.

Лучинский встал с каталки. В палате было две кровати. Павел Борисович решил расположиться ближе к двери. Санитар неплотно закрыл ее за собой. Лучинский подошел поближе и прислушался.

– Это он? – спросила медсестра.

– А кто ж еще, – ответил санитар.

Медсестра понизила голос.

– Когда вернешься?

– Подождем, чтобы лишних глаз не было.

– Здесь и так никого нет.

– Береженого бог бережет. Врач больно любопытный. Все время снует туда-сюда. Позвонишь, когда уйдет.

Лучинский похолодел. Значит, все-таки ловушка! Агеев не успеет! В коридоре послышались шаги, потом раздался голос доктора:

– Где он?

– В первой.

Критик отскочил от двери. Врач вошел в палату.

– Вы почему не лежите?

Павел Борисович бросился к нему.

– Верните меня обратно! Пожалуйста!

– Вы опять? Сестра!

Лучинский сразу догадался, о чем пойдет речь.

– Не надо! Никаких уколов! Хорошо, я остаюсь здесь. Можете даже опять привязать меня, если хотите…

В палату заглянула медсестра.

Врач посмотрел на Лучинского.

– Уверены?

– Абсолютно.

Доктор жестом показал девушке, что ее присутствие уже не требуется.

– Послушайте, – обратился к нему Павел Борисович, которому пришла в голову одна хорошая идея. – Можете считать меня кем угодно: неврастеником, психом, слетевшим с катушек алкоголиком, но я вас прошу – заприте эту дверь.

– То есть?

– Заприте ее за собой и унесите ключ. Никому его не оставляйте. Понимаю, как все это звучит, но какая разница? Если у меня психоз, главное ведь – снять провоцирующий фактор? Вы закроете дверь – я успокоюсь, и у вас не будет проблем.

– Кроме одной. Каждый раз, когда сестре понадобится войти, она должна будет бежать ко мне на отделение.

– Это ненадолго. Скоро вернется мой друг, и – увидите – меня сразу заберут отсюда. К тому же я заплачу за причиненное беспокойство. Сколько скажете. Десять тысяч, пятнадцать. Хотите – прямо сейчас. Только надо найти мой пиджак.

Врач заколебался. Видно, в больнице платили не слишком щедро. Ничего не ответив, он покинул палату.

– От этой двери есть ключ? – раздался его голос из коридора.

– Конечно, – ответила медсестра. – На втором посту.

– Принесите.

Врач вернулся у Лучинскому.

– Я буду приходить сюда каждый час и проверять, все ли в порядке.

– Замечательно! – обрадовался критик.

– И уж, извините, поскольку вы останетесь в одиночестве за запертой дверью, одну руку я вам все-таки привяжу.

– Пожалуйста.

Павел Борисович лег на постель и сам протянул доктору руку.

– Не пытайтесь развязать узел, – предупредил тот, доставая из кармана эластичный бинт. – Ничего не получится.

– И не собираюсь.

Лучинский был согласен на все. Лишь бы врач не передумал.

Только когда в двери клацнул замок, Павел Борисович, наконец, вздохнул с облегчением. Кажется, этот раунд он выиграл. Теперь главное, чтобы Агеева ничто не задержало.

– Я забираю ключ с собой. Распоряжение главного, – послышался голос доктора из коридора. – Если что – звоните.

Врач ушел.

– Зачем он запер дверь? – спросил медсестру санитар.

– Почем я знаю? На крайняк, есть дубликат.

Лучинский рывком сел на кровати. Дубликат! Как он об этом не подумал? Голова сильно закружилась от резкого движения. Что же делать? Врач вернется только через час. А если они решат не дожидаться вечера? Надо уходить! Немедленно! Но как? Павел Борисович посмотрел на привязанную руку. Хорошо, что он оказался предусмотрительным! Свободной рукой критик достал из кармана пижамы ножницы. Он прихватил их в реанимации, когда санитар вышел в коридор. Избавившись от бинта, Лучинский вскочил с кровати, подбежал к окну, приоткрыл створку и выглянул наружу. Окно выходило в пустынный двор. Отлично! Правда, есть проблема. Палата находится на третьем этаже. Что с этим делать? Связать веревку из простыней? К счастью, обе постели застелены. Павел Борисович заколебался. Он не любил физкультуру. И еще ему шестьдесят два года. Но если он не попробует, шестьдесят три не исполнится никогда…